Платформа

Это совпадало с данными. Один из них все это время работал на Лигата. Он рассказал Лигату, что семья Дрейма здесь, и обнаружил, что и Савл тоже здесь. Гаррел и Трейл схлестнулись, и один из них погиб. Тот, кто был агентом Лигата, обладал преимуществом. И агент Лигата привел бы к нему Пеллонхорка. Человек, стрелявший в циклолет, просто не понимал, кто находится внутри.

Гаррел затоптался на месте и посмотрел на меня с открытым презрением. Этой реакции мне хватило, чтобы отбросить вероятность того, что предателем был Трейл.

– Савлу известно все, – повторил Дрейм.

– Разумеется, – сказал Лигат, потирая раненое предплечье. – Савл – твоя правая рука.

– Откуда мне знать, что мои жена и сын еще живы?

– Да, – кивнул Лигат. – Давай установим доверие.

Он приложил к уху ладонь, что-то прошептал, и открылась задняя дверь. Я увидел на фоне света дрожащую мать Пеллонхорка, которую ухватил за плечо еще один незнакомый мужчина, вынуждая склониться и сделать несколько неверных шагов вперед. Она держала руки за спиной, а лицо ее было абсолютно пустым; на светлых волосах толстой коркой запеклась кровь.

– Она жива, – сказал Лигат. – Видишь ее?

– Если ты ей навредил… – начал Дрейм.

– Я сказал, она жива. Жива. Не стоит угрожать, ты не в том положении. – Лигат кивнул Гаррелу, который бросил на монитор короткий взгляд, прежде чем сообщить:

– Пеллонхорк заперт в циклолете снаружи.

– Так давайте с ним поговорим, – сказал Лигат.

Гаррел медленно извлек из кармана комм для связи с циклолетом. Другие люди Лигата внимательно за ним наблюдали, как будто Дрейм мог не догадаться, что шпион – это Гаррел. Но, может быть, он и не догадался. Лигат неловко выхватил комм у Гаррела и перекинул мне. Он упал на пол, и я поднял его.

– Ты с ним говори, парень, – велел Лигат.

Я поднес комм к губам и сказал, заметив, что у меня дрожит голос:

– Пеллонхорк?

– Что происходит? – немедленно ответил он.

– Мы говорим с твоим отцом, по монитору, как раньше. Он хочет убедиться, что ты в порядке.

– Алеф? – голос Пеллонхорка сорвался. – Что с моей мамой?

– Быстрее, парень, – невнятно сказал Лигат. – Скажи, чтобы подтвердил, что с ним все в порядке. Больше ничего.

Я стискивал комм так, что кнопки впивались мне в ладонь.

– Связь доступна только ненадолго, – сказал я как можно четче. – Ты должен рассказать ему, что с тобой все в порядке. Понимаешь? Она сейчас снова оборвется. – Я сдавил комм, проговаривая слова так спокойно, как мог. – А пока она открыта. У тебя есть совсем немного времени, прежде чем я ее закрою. Ты понимаешь меня? Ты должен подтвердить то, что я прошу.

Наступила тишина, и я не был уверен, что он меня понял. Но потом Пеллонхорк твердо сказал:

– Да, Алеф, я понял. Я в порядке.

– Достаточно. – Лигат подал мне знак. – Отключай.

Я закрыл комм и перекинул Лигату. Тот даже не попытался его поймать, и комм отскочил от его руки на пол. Лигат поднял ногу, едва не утратив равновесие, и с силой обрушил на передатчик, разнеся его на куски.

– Алеф, – пробормотал папа. Он поднял голову. Я видел, как тяжело это ему далось.

– Ты же понимаешь, Лигат, что, если я скажу «да», – начал Дрейм неожиданно напряженным тоном, – Савл никогда не поверит, что я честен. Ты никогда не сможешь ему довериться. Он не такой, как ты и я. Это не я отправил его на Геенну. Это он хочет там быть. Увези его в любое другое место – и он будет потерян для меня и бесполезен для тебя. Ты это знаешь. – Он понизил голос: – И настанет день, Лигат, когда я до тебя дотянусь.

Лигат только улыбнулся.

Мой отец неотрывно смотрел на меня. Он едва мог держать голову прямо.

– Алеф, я… – начал он, и я отвернулся.

Я отвернулся.

Даже сейчас у меня перехватывает горло при мысли о том, что я отобрал у него этот последний шанс поговорить со мной и в то же время отбросил последнюю возможность услышать его.

Итак, я в последний раз отвернулся от своего отца. Вместо этого я посмотрел на Дрейма, который продолжал говорить:

– …А если я откажу тебе, ты всех их убьешь. – Дрейм на мониторе посуровел. – Но если ты это сделаешь, Лигат, меня ничто не сможет остановить. – Он заговорил медленнее: – Выбора не будет. Ты понимаешь? Ты полностью осознаешь последствия, Лигат? У меня не останется ничего.

Потом, неожиданно, впервые за все это время, голос Дрейма дрогнул, и лицо его лишилось всякого выражения. Наконец-то он понял то, что понимал я и понимал мой отец. Для Лигата это никогда не было переговорами. Все должно было закончиться здесь и сейчас, и Дрейму предстояло увидеть, как все они умрут. Лигат всего лишь хотел посмотреть, как в его глазах загорится и погаснет надежда.

Дрейм снова выпрямился, хотя было ясно, что он прилагает огромные усилия, чтобы просто заговорить. Голос его был слаб.

– Я приду за тобой, Лигат, – сказал он. Сглотнул и добавил: – Я до тебя дотянусь.

Лигат пожал плечами. И ответил медленно и отчетливо, словно был утомлен: