Платформа

– Твой отец управлял всем, Алеф. Все должно быть здесь, и нам нужно это забрать. Если не заберем, он убьет и меня, и тебя. Понимаешь?

– Кто? – спросил я.

Гаррел нахмурился.

– Итан Дрейм. Кто же еще? – Он умолк, и выражение его переменилось. – Ты думаешь?..

Я понял, что нужно было держать язык за зубами, но Гаррел только вздохнул.

– Объяснять придется быстро, и ты должен мне поверить. Вот что случилось. Они нашли дом. Слышал про беглецов с удалитиевых приисков? Это были люди Лигата. Прилетели на планету с партией заключенных. Мы с Трейлом отправились их перехватить, но оказалось, что Трейл – тоже человек Лигата. Он хотел меня вырубить. А меня надо было прикончить, пока был шанс. Я его убил. Пришел за вами, но команда Лигата оказалась быстрее, чем я ожидал. Они добрались до твоих родителей и матери Пеллонхорка еще до того, как мы вернулись из школы. Ну, это ты уже видел.

Пеллонхорк застонал и стал раскачиваться быстрее, но потом вернулся к прежнему ритму.

– Почему вы пошли туда один?

– Алеф, у нас нет времени.

– Скажите мне.

– Лигат убил бы меня, только если бы пришлось. Живым я сто́ю больше. Мой приказ – защищать тех, кто принадлежит Дрейму. Если я не могу гарантировать его безопасность, сохраняя им жизнь…

– То делаете это, убивая их, – продолжил я. – Вы убили бы моих родителей.

– Я постарался бы этого не делать – и в конечном итоге не сделал. Парень, у нас правда нет на это времени.

Гаррел посмотрел на Пеллонхорка, потом снова на меня. Я видел, что он проверяет свою историю на наличие слабых мест.

– Ты ведь никак не можешь в этом убедиться? – спросил он. – Придется тебе поверить мне на слово.

Это было похоже на выбор, перед которым Лигат поставил Дрейма. На самом деле никакого выбора не было. И я ответил:

– Да.

– Хорошо. – Он подождал. – Информация, Алеф.

Я улыбнулся и пожал плечами. Все это было безумием.

– Ох. Ох, черт, – протянул Гаррел. – Ты вообще ничего не знаешь, да?

– Ничего.

Гаррел тяжело уселся на пол.

– Тогда мы все – трупы. Дрейм доверял Савлу, потому что Савл не доверял никому. Но он полагал, что ты…

– Подождите.

Я понял, что кое-что все-таки знаю. Должен знать. Отец ничего мне не рассказывал – полагаю, в попытке защищать меня от своей жизни так долго, как мог, – но если информация была настолько важной, он все равно должен был каким-то образом ее мне передать. В его характере было продумывать каждую вероятность, и это была одна из них: вероятность, что обладание этими данными может однажды сохранить мне жизнь.

– В офисе, – сказал я. И направился было к двери, но Гаррел меня остановил:

– Нет. Ты достаточно на это насмотрелся. Я ее заберу. Где она?

Я сказал ему, где ее найти: в моем собственном пьютере. Информация хранилась там, где до нее мог добраться только я, в программах, которые установил туда отец. Даже мертвый, он меня защищал.

Гаррел вышел с пьютером в руках – маленькой, серой, как море, тяжелой ребристой коробкой с округлой мониторией.

– Это все?

– Все, что мне понадобится.

Он взвесил ее и спросил:

– А облегчить его не получится?

Я положил пьютер на стол, снял мониторию и отсоединил все ненужные примочки. Пьютер теперь был на две трети меньше в длину и высоту, но вес его остался почти таким же.

Гаррел покрутил его в руках. То, что осталось, размером было меньше, чем томик Балаболии, лежавший у нас дома.

– Это все, что можно снять? – спросил он. – Больше ничего не выбросить?

– Кроме оболочки, которую я снял, остался только информационный диск и его кокон.

– А кокон зачем?

– Защита. От внедрения и порчи данных, от молотка и ножа, человеческих или природных сил. – Я постучал по нему ногтем. – Бо́льшая его часть – это кокон. Я могу его снять, а то, что останется, самое важное, кое-как получится проглотить, если запить водой. Мне это сделать?

Впервые Гаррел выглядел неуверенно.

– А ты как думаешь?

Я мимоходом подумал, достаточно ли он умен, чтобы понять, что мне предлагает: если бы я проглотил диск, то смог бы ускользнуть и сбежать. Вот только куда? Честный это был вопрос или он тряс у меня перед носом приманкой?

– Оставим кокон, – сказал я. – Так безопаснее.

В уцелевшей линзе Гаррела моргнула потолочная лампочка. Он подобрал пьютер и сказал:

– Хорошо. Пеллонхорк? Ты меня слышишь? Нам надо уходить.

Пеллонхорк содрогнулся и встал. Посмотрел на Гаррела, потом на меня. Адресованный мне взгляд ужасал. Пеллонхорк перестал трястись и сделался удивительно неподвижным, а глаза его стали жесткими, так что прочитать по ним что-нибудь было так же невозможно, как и у Гаррела. Он был совсем не такой, как Тронутый Богом Хенро, понял я. Он не был ошеломлен богобоязнью, не был до краев переполнен тайной. Что-то покинуло Пеллонхорка навсегда. Я гадал, почему не стал таким же, в чем разница между нами.