Платонов тупик

— А? — Карпо и забыл уже, о чем речь шла, взглянул на письмо, вспомнил: — А! За мост пишет. Слухай. — И стал читать: — «Дорогой мой фронтовой друг и товарищ Карпо! Пишет тебе Иван Копылов. Жив, здоров, чего и тебе желаю…» — Карпо помычал, пропуская какие-то места в письме, нашел нужное, сказал: — Вот. «Помнишь, мы наводили мост в наших Казанештах? Его потом все называли «Карпов мост». Так вот, нема уже того моста. В этом году разобрали и построили новый. А зовут все одно по-старому: «Карпов мост». Во какую память об себе оставил. А никто из молодых и не знает уже, почему такое название. Жинка моя да другие, кто постарше, те помнят. Приезжай к нам, всем селом встретим. Вина попьем, войну, друзей вспомним, песни попоем, поплачем…» — Голос дрогнул у Карпа, он шмурыгнул носом, сложил письмо, не стал дочитывать. — Ну вот, видал, как строили в войну? Скольки годов простоял мост! Так что мы не той, не баловались…

— Это конечно, какое там баловство, — согласился сосед. — Война шуткувать не любит. — Помолчал. — А я к тебе, Романович, с просьбой.

— Шо такое?

— Уступи мне одну шпалу… В сарае стенка задняя стала выпирать. Подпереть — еще постоит. А нечем…

— Ха, просьба! — обрадовался чему-то Карпо. — Выбирай любую, какая на тебя глядит. Дак две ж надо, шо ж ты с одной сделаешь?

— У меня обаполок есть, к стенке приставлю, а шпалой подопру.

— А, ну то дело другое. — И Карпо сам стал выбирать шпалу. Выбрал, откатил. — Пойдет?

— Да! — обрадовался сосед. — Вот ее и продай мне. Скольки она?..

— Шо — скольки?

— Скольки положишь?

— Да ты шо? — обиделся Карпо.

— Ты ж деньги платил за них…

— Какие там деньги, — поморщился Карпо. — Шпал вон какая куча, а денег — вот такусенькая, — засмеялся, взялся за конец шпалы. — Бери, понесем.

Подхватили шпалу, понесли через улицу в Неботов двор. Вышла Ульяна на порог, смотрит им вслед, качает сокрушенно головой. А когда Карпо прибежал за топором, сказала с ехидцей:

— Ну вот, уже одну шпалу определил. Не успел во двор притащить, тут же со двора понес.

Остановился Карпо, развел руки в стороны, поднял удивленно брови:

— Да чи тебе жалко?.. Што ты их, солить будешь, чи шо? Глянь, какая куча!

— Дак ты ж что-то думал, когда покупал?..

— Ах, — досадливо крякнул Карпо и пошел к соседу.

Вернулся он после обеда, подошел к яме, постоял, почесал затылок: чужую работу сделал, своя никак не продвигается. Приуныл. А делать что-то надо, без погреба нельзя.

Вечером на другой день шел Карпо с работы и внизу, под железнодорожной насыпью, споткнулся о рельс. Вернулся, долго смотрел на него: пропадает добро, а ведь можно ж куда-то приспособить. И вдруг осенило: так вот же то, что нужно для погреба. «Матица! Положить ее по центру и сделать погреб на длину двух шпал. Один конец шпалы будет лежать на стене, а другой — на рельсе. Выдержит рельс, лучшей балки и не придумать. И ступеньки в погреб сделать, как у Симакова. А над ступеньками крышу не обязательно делать сводчатой, кирпичной, можно из шпал соорудить, вроде сарайчика, теплее даже будет, чем из кирпича. Шпал много, на все хватит, еще и останутся…»

Стоит над рельсом, размечтался. Паровозный свисток «разбудил» его, очнулся Карпо, побежал домой.

Прибежал, подхватил тачку, мобилизовал с собой домашних — жену, Марью, старшего сынишку Никиту прихватил, подались за посадку к насыпи. Взвалили с трудом рельс на тачку, везут. Ульяна попыталась охаить Карпову находку — мол, «горбатая рельса, куда она…», но он резко пресек и не допустил обсуждения. «Зато крепкая. А горбатая — разогнуть можно, это не человек, которого только могила выпрямит».

Везут, хекают. Карпо в оглоблях. На неровностях дороги мотает мужика из стороны в сторону, еле удерживает равновесие. Попадет колесо в выбоину — так всех и отбросит от тачки. Длинный, тяжелый груз, того и гляди заденет концом кого. А не дай бог свалится да попадет кому на ногу — инвалид навеки. Но довезли благополучно, скантовали на землю — упала, бомкнула глухо тяжелая железина. Вздохнул Карпо облегченно, закрыл ворота: от чужих глаз подальше.

Теперь задача — выпрямить рельс. Поддел один конец под кухню, на другой, который торчал вверх, встал ногами, стал прыгать на нем. Потрескивает кухня, пружинит рельс, но не разгибается.

— Что удумал, черт такой? — кричит на Карпа Ульяна, — кухню развалишь. Для того ее делали, порались столько?

— Чем ругаться, иди лучче помогни.

Пришла, залезла на рельс к Карпу. Хоть и весу у нее пуда три, не больше, а все же помощь. Принялись вдвоем прыгать под Карпову команду. Прыгали, прыгали, пока не выворотился угол кухни. Полетел рельс в одну сторону, а Карпо с Ульяной — в другую. Хорошо — легко отделались, не ушибло рельсом. Ульяна только коленку сбила. Пошла в дом, захромала, ругает Карпа. А тот починяет кухню, а сам думает, куда бы еще приспособить рельс, чтобы выпрямить его. Думал, думал — придумал.