Платонова пещера

Руслан наконец понял, что нужно делать: говорить Яну правду, но не всю. Он не сказал пока самое главное – профессионал его уровня может подчинить практически любого, было бы время и желание.

Так почему бы не подчинить этого француза? Сколько проблем это решило бы! Сейчас Ян был заинтересован и расслаблен, он не ожидал подвоха. Такой шанс может и не повториться, поэтому Руслан решил воспользоваться им. А значит, их беседе предстояло затянуться.

– Я примерно так и думал, – кивнул Ян. – Допустим, ты нашел жертву. Как долго ты ее подчиняешь?

– Зависит от жертвы и от цели. С кем-то можно разобраться за полчаса, кого-то нужно обхаживать днями или неделями.

– Как Виолетту Лис?

– У нее была сложная миссия, – криво усмехнулся Руслан. – Но когда добьешься цели, у суггестии нет срока годности. Нужно приучить свою куклу к условному сигналу, который запустит программу, заложенную тобой – хоть через год, хоть через десять лет. Человек и знать не будет, что у него есть эта программа, он забудет о тебе, только это ничего не значит. Суггестия воздействует на подсознание, сознание здесь не при чем. У Германа Веренского, если тебе интересно, нет долгосрочной миссии.

– Я знаю, ты использовал его, чтобы разузнать, кто на тебя охотится. Поэтому контроль над ним стал очевиден, хотя этот принц крови вряд ли подозревает, что он у тебя на побегушках. Но у Виолетты Лис миссия была. Она находилась на сцене одна, значит, ты не мог дать ей приказ, нужен был сигнал.

– И сигнал был, – подтвердил Руслан. – Музыка. Мощнейший инструмент, кстати. Я был в зале, когда это случилось, я хотел быть там. Вита ушла очень красиво.

– Уверен, она сама была в восторге.

– Зря иронизируешь, она оценила бы номер – если бы, конечно, ей не пришлось умереть в конце. Что с того?

– Ты убил человека, чтобы сделать намек. Мог бы отправить эсэмэску.

– Слишком банально, – поморщился Руслан.

Ян, казалось, забыл про кофе, а теперь вдруг вспомнил и залпом выпил остывший напиток. После этого он оперся локтями о столик и наклонился вперед, заглядывая в глаза собеседнику.

– Ну как? – с нескрываемым любопытством поинтересовался он. – Получается?

– Что получается?..

– Подчинить меня. Ты ведь пытаешься, я знаю.

Конечно, он знал. Руслан лишь сейчас понял, как наивно было надеяться, что он не знает – после всех его побед.

Но проблема была даже не в этом. Руслану доводилось ломать и сильных противников, он больше не был новичком, теряющим контроль после разоблачения. Чтобы сломить самую крепкую волю, нужно понять человека, узнать, что для него важно, ценно, чего он боится. И вот здесь становилось предельно ясно, в чем заключена неуязвимость Яна Кератри.

У него ничего не было. Вот почему он позволил Герману, а через него и Руслану узнать все о его жизни – чтобы показать это. Несмотря на удивительную любовь его родителей друг к другу, Ян был порождением одиночества. Он научился ни в ком не нуждаться интуитивно, таким его создала природа. Если у человека ничего нет, у него и отнимать нечего. Руслан знал об этом всегда, но особо не беспокоился, потому что верил: таких людей не бывает.

Ян был не человеком даже, а пустотой, заключенной в человеческую оболочку. Поэтому он не любил Нину Ярову. Поэтому ему с каждым годом требовалось все больше усилий, чтобы хоть что-то почувствовать. Он просто таким родился – гением и уродцем одновременно, смотря с какой стороны подойти.

Поэтому он был худшим врагом для Руслана, который манипулировал чувствами и страстями.

– Думаю, ты уже догадался, что у меня не получится, – вздохнул Руслан. – На кой я тебе вообще сдался? Ты хотел понять, что случилось с Ниной, – ты понял это. То была не твоя война с самого начала. Но ты расправился с Гриценко, хотя это было совсем не нужно и никому не помогло. Зачем еще и я?

– Не люблю чувство незавершенности. Мне нужно видео, оправдывающее Веренскую.

– Этого не будет.

– Зря упрямишься.

– Думаешь, что уже победил? – Руслан расслабленно откинулся на спинку кресла. – Напрасно, не один ты у нас догадливый. Я ведь быстро понял, как ты отследил меня: когда ты сообразил, что я управляю Германом, ты стал наблюдать за ним и – пожалуйста, вышел на меня. Ты видел, как я встретился с ним здесь, знал, что он расскажет мне о тебе. Ты даже ускорил эту нашу встречу, сообщив Герману данные о себе. Я ведь прав?

– Почти: данные Герману сообщила Агата, но это ничего не меняет.

– Ничего. Мы встретились в этом кафе, потому что я люблю здесь бывать. А знаешь, почему?

– Да уж точно не из-за кофе, редкие помои.