Платонова пещера

– Просто я немного не так представляла себе мистиков, – признала Агата. – Вы бизнесмен, образованный человек…

– Верно, и я умею мыслить. А часть умения мыслить в том, чтобы не закрываться от того, что кажется непонятным или непостижимым. Современная наука, при всех ее достоинствах, знает очень мало. Намного меньше, чем нам всем кажется. Я понимаю это и готов изучить то, что ей пока непонятно.

Продолжая говорить, Дмитрий достал из верхней полки несколько листов плотной, явно дизайнерской желтой бумаги и положил их перед собой на стол. С гостевого кресла Агата могла разглядеть, что на бумаге уже напечатана незаполненная анкета.

– Получается, паранормальное вы тоже рассматриваете как науку? – спросила она.

– Агата, вы знаете миф о Пещере? Творчество Платона, известная история.

Вопрос был настолько неожиданным, что Агата растерялась. Название мифа было знакомым, но сейчас, в этом кабинете, она ничего вспомнить не могла и не решилась соврать.

– Нет, не слышала.

– Тогда и не важно, возьмем пример попроще.

– Не уверена, обижаться мне или нет, – усмехнулась Агата.

– Не нужно. Я беру пример попроще не потому, что низко оцениваю ваши способности. Моя задача – объяснить вам все так, чтобы вы поняли как можно быстрее, знали, с чем имеете дело. А философией Платона можно развлечься в другое время.

– Интересное у вас представление о развлечении! Прошу, продолжайте.

– У многих народов, преимущественно в Азии, есть притча о слепых и слоне, – сказал Дмитрий. – Существуют разные вариации: где-то упомянуты слепые, где-то – люди в темноте, где-то они действуют сами, где-то – по указанию какого-нибудь султана. Но суть всегда одна.

– Кажется, эту притчу я как раз слышала.

– Но я все равно напомню, если не возражаете. Так вот, суть, упомянутая мной, в том, что несколько слепых входят в комнату, где стоит слон. Они ничего не знают о слонах, понятия не имеют, что это. Слон настолько велик, что они не могут ощупать его всего сразу. Они касаются частей слона, и каждый из них думает, что все понял. Тот, кто коснулся ноги слона, думает, что слон – это колонна. Тот, кто коснулся хобота, верит, что слон – это змея. Тот, кто коснулся хвоста, думает, что слон – это веревка. Когда они начинают описывать слона друг другу, они путаются и ничего не понимают. Им проще поверить, что слона нет, чем разобраться, что же он на самом деле такое. В тех версиях притчи, где указаны люди в темноте, всегда есть возможность принести в комнату свет и показать им слона. Но когда речь идет о слепых, сложно убедить их в чем-то. Они не способны видеть, и слона нет, даже когда он есть. Так вот, паранормальное, в которое я верю, – это тот же слон.

– Интересный подход, – только и смогла произнести Агата.

– Я много думал об этом и ничего более правильного не нашел. Паранормальное – это тоже наука, набор фактов, которые по какой-то причине нам пока недоступны. Беда в том, что в этих фактах либо не разбирался никто, либо разбирались слепые. Они сами поверили, что ничего паранормального в этом мире не существует, и нас убедили. Но нельзя закрывать глаза на то, что мы не способны понять или познать привычными способами.

– То есть, нужно просто верить?

– Нужно допускать возможность и искать пути ее проверки.

Агата пока не знала, как реагировать. Не верить было проще всего, но то, о чем говорил Дмитрий, могло хотя бы отчасти объяснить ей, почему ее жизнь вдруг разлетелась на части. Привычные знания ей в этом не помогли.

– Значит, вы и меня считаете частью паранормального? – поинтересовалась Агата.

– Я не спешу с выводами.

– Но я все равно здесь.

– Нам предстоит вместе выяснить, правильно ли это, – улыбнулся Дмитрий. – Для начала, я задам вам несколько вопросов, потом у вас возьмут образец крови. И все, отдыхайте! Я знаю, что сейчас вам тяжело, неуютно, слишком много перемен. Но все в любом случае будет хорошо, вот увидите. Пугает обычно что? Пугает неизвестное. Чем дольше вы будете здесь, тем меньше неизвестного останется в вашей жизни.

* * *

Никита Нефедов глазам своим поверить не мог: на крыше его машины, высокого мощного джипа, сидел человек. И не подросток какой-нибудь, а здоровенный детина лет тридцати, правда, какой-то странный – в потертых джинсах и спортивной рубашке с непонятным узором. Да еще и трезвый, похоже, не обкуренный! Нет, так не бывает, пожалуй, просто псих.

Но когда Никита подошел ближе, он увидел, что из-под растрепанных волос, закрывавших половину лица мужчины, за ним наблюдают умные, спокойные глаза.

– Вас, наверно, интересует, какого хрена я делаю на вашей машине, – задумчиво произнес незнакомец. – Вот эта мысль, дословно, вертится у вас в голове.

– Не «хрена», – только и смог проворчать Никита. – Другое слово.

– Какая разница? На ту же букву, тот же смысл.

– Откуда знаешь?

– Я б тоже на вашем месте так подумал, – пожал могучими плечами мужчина. – Но это, как ни странно, самый безопасный способ обратиться к вам.

– Да неужели?