Платонова пещера

Агата бросила на него укоризненный взгляд, но решила не спорить. Этот хиппи-переросток либо сам все знает, либо все равно не поймет. В глубине души она была все равно рада, что он пришел, хотя и не собиралась говорить об этом.

– Как прошел твой день в осином гнезде? – поинтересовался Ян.

– А как может проходить такой день, если ты – не оса?

– Значит, в невиновность Димчика ты не поверила. Это радует.

– Но и в его вину – тоже, – уточнила Агата. – Тут не надо долго гадать, чтобы понять: консультант этот от законного бизнеса так же далек, как и я. Но пока он смахивает на обычного мошенника, не на убийцу и даже не на организатора убийства.

– Первые впечатления обманчивы и противоречивы, – рассудил Ян. – Мошенник ли он? Да.

Обычный? Это последнее слово, которым его можно описать. Расскажи мне все, что ты видела здесь – с кем общалась, кто приходил к Диме нашему, о чем ты говорила с ним. Все детали.

– Их много…

– А мы никуда не спешим. По моим подсчетам, часов семь здорового Диминого сна у нас есть.

– Я бы тоже не отказалась от пары часов здорового сна, – проворчала она.

И все же отказывать ему Агата не стала. Она была здесь весь день – а понимала все меньше.

Екатерина и Ян наблюдали за Гриценко не один год, и сейчас она надеялась получить от них подсказки.

Тропический сад успокаивал ее, приглушал тревогу в душе. Под конец рассказа Агата даже перестала шарахаться от каждого шороха и смотреть на открытый люк. Ян и вовсе, казалось, дремал, но она уже усвоила, что он все слышит. Ее не покидало впечатление, что он в принципе не способен вести себя как нормальный человек.

Когда она закончила, он задумчиво произнес:

– Значит, он подослал к тебе Демида…

– Вот и мне показалось, что подослал, – кивнула Агата. – Не верю я в такую внезапную дружбу!

– Подослал, не сомневайся. Демид Воложский – один из его доверенных сотрудников, он был с Гриценко чуть ли не с первых дней работы в этом, если можно так сказать, бизнесе.

– Надо полагать, он не просто сводник?

– Слово «просто» забудь до тех пор, пока не выйдешь из этого дома. А Демиду не доверяй, но делай вид, что доверяешь, и так – со всеми. Люди любят тех, кто кажется им глупее их самих, вот и сделай так, чтобы тебя любили.

Он замолчал, явно раздумывая о чем-то. Но зная Яна, Агата и предположить не могла, о чем он сейчас размышляет: о расследовании или о бабочках, порхающих где-нибудь в Таиланде.

Должна была появиться новая волна раздражения в душе – но не появилась. Агата слишком устала за этот день, да и потом, исправлять Яна было уже поздно. Его нужно было воспринимать как стихийное бедствие.

– Расскажи мне про пещеру Платона, – попросила она.

– Чего? Это еще откуда всплыло?

– Гриценко упомянул ее в разговоре, но решил, что я не пойму, когда выяснил, что я эту байку не знаю.

– Это не совсем байка. Ты погуглить не могла?

– Не успела, – пожала плечами Агата. – Мне в этом доме вообще не хочется пользоваться компьютером, потому что я не знаю, какие из моих запросов будут отслеживаться.

– Будут отслеживаться все, так что общаться по компьютеру – не вариант. Но если бы Димчик обнаружил, что ты запоминаешь его слова и гуглишь их, он бы решил, что ты восхищаешься им. Он такое любит, так что у тебя есть все шансы стать его любимой женой.

– Вот уж нет, спасибо, – фыркнула Агата. – Меня, если честно, настораживает твое знание о том, как стать его любимой женой, но этот момент, пожалуй, опустим. Так что ты знаешь о пещере Платона? Или ничего не знаешь, потому и пытаешься меня уболтать?

Ян привычным движением провел рукой по волосам, но вместо того, чтобы пригладить их, еще больше взлохматил. Пряди упали ему на лицо, не позволяя видеть глаза, и убирать их Ян не стал. Агата невольно подумала о том, что таким она видела его чаще.

– В мире вообще мало того, что я не знаю, – заметил он. – А миф о Пещере – и вовсе в школьной программе, разве нет?

– Нет, – сухо ответила Агата.

– Странно. В общем, это аллегория, у которой много толкований, но учитывая, что услышала ты ее от Димчика, рискну предположить, что он указывал на способы познания мира, разницу между правдой и истиной и верой в то, что ты знаешь, мешающей истинному познанию.

– А поконкретней нельзя?

– Можно, у нас ведь вся ночь впереди, – Ян снова откинулся на плетеный лежак. – В общем, представь: есть такая пещера, темная и крайне неприятная, где к стене всю жизнь прикована уйма чудиков.

– Чудиков?.. – растерянно повторила Агата.

– Ну, людей. Просто обычных людей.

– Ты можешь говорить так, как у Платона было?

– Хотела бы как у Платона, шла бы к гуглу. А я буду своими словами, можешь считать это жизненным принципом.

– Какие все вокруг принципиальные стали, – закатила глаза она. – Ладно, продолжай.