Плацдарм. Игра на выживание

С востока подошли небольшие отряды Агафангела и Евгения. Третий «удельный барон» обладал странным чувством юмора. Он шел впереди своих парней с перевязанной головой (был ранен при эвакуации форта) и под красным знаменем, словно легендарный Щорс, совершающий героический переход через занятый противником район. Его отряд двигался не в тыл орде, а к покинутому становищу. Тачанка Бородача «огнем и гусеницами» прокладывала ему путь. Косы, укрепленные на ободьях колес, оставляли в плотных рядах неандерталов кровавые просеки и горы изуродованного мяса.

Цель этой атаки открылась нам позже, вернее, основная цель. Тактическая же задумка состояла в том, чтобы уничтожить запасы стрел и дротиков, кучами сваленные меж гаснущих костров в лагере противника. Вражьи запасы вспыхнули, как только жители разоренного форта Змеиных Языков добрались до стойбища.

Евгений, Агафангел и Бородач закрепились на месте пожарища, и вскоре вал орды обрушился на них. Штабисты приказали пехоте втянуться в пролом. Она уже выполнила свою задачу, израсходовав патроны, а рисковать людьми в рукопашной схватке вожаки не стали. Неандерталы несколько раз наскочили на крепость Сергея, но ничего у них не вышло. Сами того не желая, они подставились под огонь «Ктулху», который стоял у самого берега. Тявкнул миномет, и, словно обжегшись, орда отхлынула от залива в саванну.

Теперь конница била их, словно куропаток. Ни стрел, ни дротиков у зверолюдей не осталось. Стальные кентавры в сопровождении собак метались по полю, выбивая неандерталов на выбор. Тем же занимались стрелки из корзин воздушных шаров. Штаб не давал неандерталам сбиться в плотную стаю, поэтому атаки на позиции Евгения оказались разрозненными и легко отбивались.

– Ну а что дальше? Пока, паче чаяния, все путем. Даже грамотно… – бурчал Отставник, массируя руку, и в голосе его прорезалось нескрываемое уважение к штабистам.

– Не знаю. Я ни черта не понимаю в такой войне.

Сергей перестал уже костерить «золотую десятку», однако способа выиграть эту битву по-прежнему не видел.

– Это позиционный тупик. Конников неандерталы догнать на своих кривых лапах не могут. Но их все еще очень и очень много. Чтобы убить всех до единого, нужно каждого изловить и заколоть штыком или, там, зарубить шашкой. На это, увы, у нас кишка тонка. А отступать неандерталы не собираются.

– Точно. Животные, одно слово. Только животные без инстинкта самосохранения.

– И откуда только они такие взялись, и чего им от нас надо?!

Отставник и Сергей замолкли. В их тактических рассуждениях зияла изрядная брешь, но они о ней не знали, так как далеко не все было видно с южной оконечности лимана. Не видно было стойбища, где держалась из последних сил горстка храбрецов и где тачанка, завязнув колесами в телах врагов, превратилась в неподвижный бастион. Кони были убиты, а Бородач отстреливался, с ужасом понимая, что патронов почти не осталось.

К нам подошла целительница. На этот раз она была без халата. Черная кольчуга спускалась к коленям, меч свисал вдоль бедра, шлем она держала на согнутой левой руке, у груди. Отставник тут же к ней пристал, словно и не было в нескольких сотнях метров побоища:

– Что ж ты не спишь, пигалица? Ведь с ног же валишься!

– Сегодня великий день, дедуля.

– Э, да у нас что ни день, то великий, – махнул рукой Отставник.

Целительница ничего ему не ответила, но пробормотала, обращаясь сама к себе:

– Если Евгений не захватил штандарт, мы пропали.

Именно в этот момент на поле боя произошел решающий перелом, хотя простым смертным трудно было понять, в чем он, собственно, состоял. Евгений пробился к поваленной повозке, помог встать жене Бородача, попытался вытащить самого начальника «цыганского пэвэо» из-под обломков, но в этот момент на него напрыгнул костлявый неандертал, до того притворявшийся мертвым.

Женя почувствовал, что на шее смыкаются когтистые лапы. В следующий миг человек резко упал на колени, бросая противника через себя вперед. Отточенным на сотнях тренировок движением Евгений вскочил и упал на неандертала коленями, чувствуя, как хрустят, ломаясь, неожиданно хрупкие кости. Затем он автоматически ударил напряженными пальцами туда, где должен был находиться кадык. Хорошо отработанный прием в этот раз дал сбой. У длинного неандертала, скроенного совсем не так, как человек, в том месте оказалась совсем не глотка, и пальцы пронзила мгновенная боль. Затем монстр попытался отгрызть человеку кисть. Наверное, это бы ему удалось, если бы не подоспевший Агафангел. Батюшка хладнокровно разрядил в разверстую пасть остатки обоймы «стечкина».

– Хоть один бы оставил патрончик, – произнес задыхаясь Евгений, не в силах встать с колен. – Застрелиться…

– Нам нельзя. И тебе не советую. Поднимайся, да поживее.

Тут только батюшка заметил, что убитый неандертал оказался особью весьма примечательной. Шкура у него была вся седая, тело невероятно измождено. А в левой лапе, неестественно вывернутой из плечевого сустава вследствие броска Евгения, зажат дикарский штандарт.