Плацебо в мягком переплёте

Был совершенно обычный визит к врачу, выполнив пару тестов, доктор посоветовала Вам написать несколько страниц о том, что наболело, и о той жизни, которую бы вы хотели прожить. Орудуя шариковой ручкой словно художник кистью, Вы целиком и полностью погрузились в этот рассказ. Перестали реагировать на слова психолога, мать заплакала, ведь раньше такое уже бывало и не раз. В детской карточке есть записи обращения к психотерапевту. Болезненное расставание с игрушками и оживление выдуманных историй. И последний зафиксированный приступ был в школе, на уроке литературы. Вы напугали одноклассников, когда писали сочинение и всем начали утверждать, что ваш рассказ чистая правда. Затем последовали насмешки от ровесников, а в кабинете детского врача вели себя неадекватно. Так же и у психолога, у Вас был приступ. Словно нанося текст на бумагу – стиралась грань между мечтами и реальностью, и Вы, конечно же, выбирали мечты. Вас привезли сюда и вы больше двух недель сидели в комнате с тетрадью и писали что-то. Санитары как-то забрали её и Вы ночами не могли уснуть, а когда удавалось, снились одни кошмары. Мы не знали, что делать, ведь даже успокоительное не помогало. Я решил, Вам стоит дописать всё, что вы хотели. Возможно, выговориться тетради, как своему другу, с помощью письма. И получив желаемое – вернулись в обычное состояние, но эта эмоциональная встряска помогла вам выбраться. Глядя на Вас сейчас, я не могу сказать, что Вы сумасшедший. Просто впечатлительный с весьма необычным приступом помешательства. Возможно, лекарства усугубили состояние, ведь они напрочь дезориентировали Вас и Вы перестали понимать, что только в голове, а что перед глазами. Мы попробуем понаблюдать за Вами без вмешательства препаратов и посмотрим на результаты.

Я слушал его с открытым ртом, точно зная, что это ложь, я помню каждый день, каждую минуту, проведённую с Элис. Но если сейчас начать отпираться, я сделаю только хуже. Я попросил показать записи наблюдения за пациентами, хотелось посмотреть на это с другой стороны. Мне нужно было больше информации, чтобы решить эту задачу. Доктор неохотно, но согласился, сказав, что на следующем приеме даст проигрыватель, чтобы послушать записи сеансов со мной. Задал ещё интересующие вопросы, а после он уже верил мне, что я говорю правду. Он был готов помочь во всём разобраться.

Придя в палату, я уставился в одну точку, пытался принять то, что сегодня услышал. Ведь и правда, у меня раньше бывало такое, что в своём ярком воображении я мог заблудиться. Неужели и сейчас происходит то же самое.

Глава 8

На следующее утро я с нетерпением ждал, когда за мной придёт медсестра и я наконец послушаю записи сеансов. Но время тянулось как жвачка, каждые пять минут я смотрел на часы, вот уже начался завтрак. Сегодня на удивление вкусная каша, наверняка это из-за отсутствия препаратов в крови.

Как обычно, меня привела сестра, постучала в дверь и удалилась. Я зашёл и увидел на столе футляр небольшого размера, доктор протянул его мне. В нём был старый диктофон с затёртыми кнопками. Я сел в кресло, вставил наушники и смотрел на доктора, который делает какую-то бумажную работу. Он сказал, что могу тихонько сидеть здесь до обеда, но все вопросы, возникнувшие при прослушивании, оставить на следующий визит. Нажал кнопку воспроизведения.

15 марта. Состояние пациента нестабильное, он начинает нервничать, когда речь идёт об Эм. Со слов матери, так звали его девушку, уже бывшую девушку. Отчёт медсестры гласит, что пациент не выходит на завтрак и ужин. Нет аппетита. Не отрывается от своей толстенной тетради, пишет и что-то бубнит под нос. 

16 марта. Стал более спокоен, хоть и задавал странные вопросы. Спросил, нравится ли мне имя Элис? Описывал девушку и был в хорошем настроении. Был очень воодушевлен, игнорировал некоторые слова, постоянно о чём-то думая.

17 марта. У пациента появился аппетит, видны заметные улучшения после приёма препаратов. Контакта с другими больными не ведёт, всё также пишет в своей тетради.

18 марта. На приёме рассказывает о Норвегии, о природе и путешествиях.