Плавание «Сидрэгона»

Бёркхалтер был чрезвычайно оживлен. Он получил неопровержимые доказательства того, что острова нанесены на карту неправильно. Я проверил его вычисления — они были точны.

Рабочий день оказался для нас очень большим. Я передал управление лодкой Стронгу, а сам отправился в кают-компанию поболтать с Робертсоном. «Сидрэгон» шел теперь к новому месту, чтобы исследовать проход между двумя другими островами.

Мы находим новый путь

Утром следующего дня, войдя в центральный пост, я сразу же подошел к штурманскому столику, у которого застал Стронга, внимательно изучавшего предстоящий путь «Сидрэгона».

— Мы только что сделали поворот, чтобы выйти на намеченный курс, сэр, — доложил он мне с готовностью. — Глубины все еще большие, — добавил он и в соответствии с требованиями устава четко отрапортовал мне место корабля, курс, скорость хода, глубину погружения, ледовую обстановку и сведения о материально-технических запасах на корабле.

— Управление кораблем принимаю на себя, — ответил я Стронгу все тем же уставным языком и занял свое место на перископной площадке.

Включив микрофон корабельной трансляции, я объявил всему экипажу:

— Внимание! Говорит командир. Мы начинаем сейчас обследование еще одного пути, чтобы установить, имеется ли в проливе Барроу проход, более пригодный для плавания подводных лодок, чем тот, который мы нашли вчера. Судя по карте, на нашем пути может оказаться мелководье, а над нами в любой момент может появиться паковый лед, поэтому всему экипажу необходимо быть готовым к любым неожиданностям.

В центральном посту сразу же после этого воцарилась напряженная тишина. На какой-то момент я даже подумал: «Не переборщил ли я и не напугал ли людей?» Однако почти тут же убедился, что на лицах людей были вовсе не тревога и не страх, а сосредоточенность и твердая решимость.

Время шло медленно. Глубины постепенно уменьшались, но были все еще достаточно большими. Я то и дело подходил к карте и с беспокойством поглядывал на появлявшиеся на ней новые отметки глубин. Единственное, в чем я мог в этот момент быть уверенным, — что приборы все еще показывают большую глубину, что мы по-прежнему идем тем же курсом и что над нами бушует шторм. Устойчивой семиузловой скоростью наш корабль продолжал двигаться по направлению к узкому проходу. В результате влияния течений и других причин нас вполне могло снести в любом направлении. Я попытался подсчитать максимально возможный снос, но с течением времени несоответствие между счислимым и фактическим местом, если такое существовало, несомненно, увеличивалось.

В четырнадцать сорок пять я решил всплыть и проверить место корабля. Дно по-прежнему было весьма неровное, но глубина — сравнительно большая. Если не считать уменьшения глубины примерно на пятьдесят метров, никаких других изменений не произошло, и мы как будто вовсе и не двигались. Несмотря на продолжавшийся сильный шторм, мы благополучно всплыли, и Бёркхалтер быстро получил место корабля: невязка оказалась незначительной.

К завтраку мы благополучно прошли через пролив Барроу еще раз. Не оставалось никаких сомнений, что мы нашли новый проход, значительно более глубокий, чем тот, который мы исследовали вчера. Я с радостью сообщил об этом экипажу и выразил всем благодарность. Теперь нам оставалось установить ширину прохода.

Меня сменил Стронг. Пока я отдыхал, он провел корабль параллельным курсом на расстоянии трех тысяч метров от первого, с тем чтобы проверить положение одного мелкого места, обнаруженного гидролокатором.

Вскоре раздался телефонный звонок, и я услышал голос Стронга:

— Командир, я полагаю, что мы обнаружили отдельную подводную возвышенность. Судя по показаниям гидролокатора, глубины вокруг возвышенности большие. С вашего разрешения я хотел бы всплыть и пройти над этой возвышенностью, чтобы зафиксировать ее положение и глубины вокруг нее. Эхоайсбергомер показывает, что мы свободно пройдем над ней.

— Буду у вас через минуту, — ответил я, изумленный предложением Стронга.

Стронг ждал меня с нетерпением. Форсируя проход в обратном направлении, он заметил на экране гидролокатора скопление ярких отметок. Поскольку глубины быстро уменьшились до семидесяти трех метров, Стронг отвернул в сторону. Он показал мне очертания мели, нанесенной им на карту. Эхоайсбергомер ясно показывал, что мы свободно пройдем над этой остроконечной вершиной подводного холма. Теперь я убедился, что план Стронга вовсе не так уж фантастичен, как мне показалось сначала. К тому же нам все равно нужно было всплывать, чтобы проверить место корабля.

Море несколько успокоилось, хотя неприятный, холодный, девятибалльный ветер дул с прежней силой. Видимость была десять миль, температура воды — один градус, чему я немало удивился, хотя Уитмен считал это вполне обычным явлением.