Плавание «Сидрэгона»

Айсбергов впереди становится все больше и больше. Тем не менее репитер компаса показывал, что намеченный план пока не нарушается.

— Прекрасно, Леги, — ответил я спокойно.

Однако на самом деле я чувствовал себя вовсе не прекрасно и совсем не спокойно. Почему я не могу заснуть, черт возьми? Предстоит длинный изнурительный день, а я все еще чувствую себя ужасно усталым. Со вздохом отчаяния я поднялся, спустил ноги на холодную, покрытую линолеумом палубу своей маленькой каюты, натянул носки и резиновые сапоги. Накинув на себя купальный халат, открыл дверь в освещенный тусклым красным светом коридор офицерских кают, прошел по нему несколько шагов и попал в центральный пост.

Здесь до моего слуха донеслись привычные шумы: высокий и резкий «пи-пи-пи», издаваемый гидролокатором, заунывный свист эхоайсбергомера, похожий на свист холодного северного ветра, и размеренное щелканье эхолотов и эхоледомеров, ощупывающих контуры дна и льдин, которые могут оказаться над лодкой. В недружный хор привычных звуков вклинивается новый: пронзительный визг эхоайсбергомера, невидимые лучи которого скользили в этот момент по весившему миллионы тонн айсбергу-гиганту впереди лодки.

Опираясь на поручни перископной площадки, рослый, ладно сложенный вахтенный офицер — младший лейтенант Леги — внимательно смотрел на экраны-репитеры гидроакустических приборов. Не менее сосредоточенно следил за показаниями приборов офицер на посту погружения и всплытия. Впереди него, также не отрывая глаз от приборов и не отпуская рукояток, сидели рулевые — вертикальщик и горизонтальщик. Сейчас, когда лодка находится на такой большой глубине, ее судьба и наша жизнь зависит от правильности и четкости их действий.

Несмотря на зловещий неестественный вид, который придает всему окружающему мрачное красное освещение, необходимое, чтобы зрение привыкло к плохой видимости в ночное время, я сразу же почувствовал облегчение. Кругом были люди, на которых я мог положиться. Я гордился ими. С таким экипажем наш подводный корабль мог идти куда угодно.

— Пеленг на «Дельту» двадцать пять градусов; дистанция пять кабельтовых, — донесся монотонный голос гидроакустика по системе корабельной трансляции.

— На руле! — спокойно окликнул рулевого вахтенный офицер и, не поворачивая головы, приказал: — Право руля пять градусов. Курс шестьдесят градусов!

— Есть, право руля пять градусов, курс шестьдесят градусов, — ответил рулевой. — Руль право пять градусов! — доложил он нараспев через несколько секунд.

— О! Доброе утро, сэр! — воскликнул Леги, увидев меня. — А я и не заметил, как вы вошли.

— Доброе утро, Леги. Как идут дела? — спросил я, впервые в то утро почувствовав себя бодро.

— Пока все в порядке, — ответил он улыбаясь. Хотя Леги был самым молодым вахтенным офицером, он вполне справлялся со своими обязанностями.

Судя по показаниям гидролокатора, в нескольких милях впереди нас появились два новых айсберга. По узкому проходу я направился к кормовой переборке, около которой находился штурманский прокладочный столик. Старшина штурманской группы, он же помощник штурмана Уинс, склонился над картой и аккуратно наносил на нее обнаруженные айсберги.

— Доброе утро, сэр, — приветствовал меня хрупкий моряк. — Вот наше место, — сказал он, указывая на только что нанесенную на карту отметку. Уинс был моим старым другом и товарищем по плаванию. За пять лет, которые мы прослужили вместе с ним на подводных лодках, он научился буквально читать мои мысли.

— Доброе утро, Уинс. Прекрасное местечко, не правда ли?

— Да, сэр. А мы всплывем, чтобы взглянуть на них?

— Конечно. Только их все еще маловато, — пошутил я. Если бы я только мог сказать этим людям, что для меня значат их спокойствие и уверенность. Я уже не был больше одиноким; лежащая на мне ответственность больше не казалась столь тяжелой.

Мы шли в район, который я наметил еще вчера. Судя по карте, глубины на нашем курсе постепенно уменьшались, с каждой минутой мы приближались к сравнительно мелководному району. До назначенной точки нам оставалось идти еще около двух часов. Я вернулся к тому месту, где находился Леги, чтобы взглянуть на эхолот: его показания подтверждали правильность места лодки по счислению.

— Командир, я отверну влево на курс пятьдесят градусов, когда до айсберга «Экоу» будет двадцать кабельтовых, — доложил мне вахтенный офицер.

Я кивнул в знак согласия и пошел в свою каюту.

Решив непременно уснуть, я снова лег на койку. Если мне не отдохнуть хотя бы немного, то усталость может привести к опасным ошибкам в оценках и решениях, которые мне предстоит принимать. Ясно, что вахта в центральном посту совершенно не нуждается в моей опеке: отданные мной распоряжения на ночь выполняются абсолютно точно. Навязчивая картина окружающих нас со всех сторон остроконечных ледяных громадин постепенно растворилась и исчезла из моего сознания…