Плавания капитана флота Федора Литке вокруг света и по Северному Ледовитому океану

Удаляясь к югу до широты 7°20', легли мы на запад. В этой широте лежат Вильсоновы два острова, в которых мы теперь, по всем соображениям, не сомневались найти группу Ифалук, в чем и не ошиблись. Мы ее осматривали 22 марта. Она состоит не из двух, а из четырех островов, именно Ифалук, Моай, Элла и Фарарик, лежащих, как обыкновенно, в рифе, образующем лагуну до 5 миль в окружности. Группа эта населена относительно лучше других. Покуда мы в ожидании полуденных наблюдений лежали в дрейфе под ветром ее, нас окружало до 25 лодок, в которых круглым счетом было до 100 человек островитян, отличавшихся если не внешним видом, то по крайней мере шумливостью, от всех каролинцев, доселе нам известных.

Все хотели на судно, так что их нужно было отгонять силой; все просили есть; все предлагали на продажу раковины, ткани и даже лодки и очень умели соблюдать во всем свою выгоду; наконец, они обнаружили качество, к которому мы свидетельством Вильсона и некоторых китоловных шкиперов были уже приготовлены: один смельчак, выхватив из бортовой планки большой железный гвоздь (кофель-нагель), пустился с ним вплавь. В это время был на судне главный старшина группы; я объявил ему арест, покуда украденное не будет возвращено. Старик очень струсил; но все другие оставались спокойны, уверяя, что гвоздь сейчас будет возвращен; и действительно, один старшина отыскал его на лодках и доставил, разумеется, требуя за услугу свою топор.

Покуда это происходило и я подарками старался успокоить старика-тамола, другой повторил тот же подвиг и уплыл с кормы, но через несколько минут через посредство тех же старшин должен был явиться сам с покражей. Этому хотелось мне для примера другим дать несколько ударов линьком, однако бедняк был и без того в таком страхе, что я его отпустил, и он, нимало не мешкая, убрался в свою лодку, покуда мы еще не одумались.

Нам, по обыкновению, стоило немалого труда спровадить честью своих гостей. Оставив их, пошли мы на W к группе Улеа и Улеай (Тринадцать островов Вильсона), которую и увидели к вечеру. Несколько лодок уже плыли к нам навстречу, две или три, невзирая на темноту, догнали нас, когда мы лавировали под малыми парусами, что-то нам кричали, однако пристать к борту не хотели. Всю ночь видны были в разных местах огни, с помощью которых островитяне ловят рыбу.

Я намеревался остановиться на несколько дней в Улеае для астрономических и магнитных наблюдений и потому, спустившись поутру к SO части группы, послал лейтенанта Завалишина осмотреть между островами якорное место.

Лодок до семидесяти окружало нас, покуда мы лежали в дрейфе. Я до времени не велел никого пускать на судно, потому что народ этот очень мешает работам. Наконец один, показывая на себя, закричал: «Pilot!» He ожидая от этого человека большой пользы как от лоцмана, полагал я, что он, может статься, понимает несколько по-испански и тем может нам быть полезен, и потому пригласил его на судно. Однако оказалось, что, кроме слова «pilot», он никакого другого испанского не знает. Вскоре указал он нам человека в рубашке с брыжами, державшего в руке какой-то пакет, говоря, что и тот тоже «pilot». Пустили и этого. Он подал нам весьма тщательно завернутые в старую английскую газету два презабавные письма: одно бывшему губернатору Марианских островов, другое – Торресу от проходивших здесь в прошлом году китоловных шкиперов. В одном из них вручитель, по имени Тапелигар, титуловался Second Governor [второй управитель]. Тапелигар, получивший эти письма для отправления при случае в Гуахан, держит их вместо рекомендательных. Слово «pilot» объяснилось тем, что здесь «pilot» (капитан) и тамол – синонимы. Итак, мы в воображаемых лоцманах нашли только старшин.

По возвращении лейтенанта Завалишина, нашедшего удобное якорное место, пошли мы в лагуну и, сделав несколько поворотов, около полудня положили якорь против северной оконечности острова Раур.

В тот же день съехал я на этот остров для поиска удобного для астрономических наблюдений места. Работа эта ложилась теперь исключительно на Семенова. Мы прошли на восточную сторону острова и кругом его северной оконечности. Нас сопровождала небольшая, весьма веселая толпа. Но «фарак, фарак!», когда проходили мимо места заключения женщин, надоедало нам, как и в Лугуноре. На наветренной стороне любовались мы, с какой ловкостью и смелостью молодежь вбегала в самые буруны и вытаскивала огромных морских ежей. Доктор Мертенс получил их таким образом множество, а в Гуахане подарил ему губернатор несколько игл этого животного, как редкость.