Плавучие театры Большой Планеты

Дункан: «Кто этот воин, весь в крови? Он мог бы

Нам рассказать, чем завершилась битва

С повстанцами».

Малькольм: «Он — тот сержант...»

Вторая сцена, по мнению Зампа, была исполнена неплохо. Начиналась следующая сцена, и снова на «вересковой пустоши близ Форреса» собрались ведьмы.

Первая ведьма: «Где ты была, сестра?»

Вторая ведьма: «Я резала свиней».

Третья ведьма: «А ты, сестрица?»

Первая ведьма: «С подругой моряка...»

Замп, в костюме Макбета, появился в сопровождении Банко. Они выслушали прорицания ведьм и новости, сообщенные Россом и Ангусом.

Занавес опустился, чтобы декорации можно было подготовить к пятой сцене, перемещенной и вставленной Зампом в качестве второй половины третьей сцены согласно его представлениям о драматическом контрасте — а также для того, чтобы представить в выгодном свете холодную изысканную красоту мадемуазели Бланш-Астер.

Декорации заменили; теперь они изображали английский парк у замка Гламис. Раздвинулась еще одна завеса — леди Макбет сидела за столом с гусиным пером в руке. По сценарию Зампа, она должна была произносить вслух фразы из своего письма, побуждавшие Макбета к достижению амбициозных целей. Но мадемуазель Бланш-Астер, по-видимому, решила изменить эту сцену без предупреждения. Как только перед ней открылась вторая завеса, она поднялась на ноги, сбросила серый плащ и вышла на авансцену, навстречу ярким рамповым софитам. Теперь все могли видеть, что на плечах актрисы была синяя плащаница с золотыми геральдическими узорами, подобными красно-золотым узорам плаща короля Вальдемара. Из зала послышался звук, словно порожденный порывом ветра — потрясенные зрители одновременно ахнули.

Мадемуазель Бланш-Астер сказала: «На мне сине-золотая плащаница предков. Я получила ее от отца — всем известно, кто я! В красно-золотом плаще нет никакой маны. Кто из вас признает правомочную власть сине-золотой династии Эрме?»

Король Вальдемар вскочил на ноги; на его лице возникло странное выражение нерешительности. Замп, стоявший за кулисами, оцепенел. Как он ошибался, считая морнунских аристократов бесстрастными исполнителями ритуалов, предписанных этикетом! Глаза зрителей блестели, зубы плотно сжались, лица исказились жесткими, напряженными усмешками. Со всех сторон к Вальдемару медленно приближались темные фигуры, глаза короля тревожно бегали. Он внезапно повернулся и направился к трапу.

Мадемуазель Бланш-Астер спокойно и четко произнесла: «Лорд Хэйз, лорд Броув, лорд Валикур! Задержите Вальдемара, убийцу моего отца! Посадите его в лодку, отвезите туда, где глубина озера не поддается измерению, и выполните свой долг!»

Три аристократа поклонились и преградили путь свергнутому монарху. Подхватив ошеломленного Вальдемара под локти, они вывели его из театра.

Мадемуазель Бланш-Астер продолжала стоять на авансцене, неподвижно и высокомерно. Гассун, уже готовый к выступлению в следующей сцене, заметил, что в театре наступила тишина. Выглянув из-за кулис, он увидел, что по какой-то не поддающейся пониманию причине — возможно, потому, что кто-то из сидящих в зале позволил себе грубое замечание — мадемуазель Бланш-Астер молчала и не двигалась. Охваченный приступом паники и раздражения, Гассун выбежал на авансцену и зажмурился, ослепленный софитами: «Уважаемые зрители, прошу прощения! Наше представление только началось!» Он повернулся к мадемуазели Бланш-Астер: «Дорогая моя, будьте добры, продолжайте исполнять свою роль!»

Мадемуазель Бланш-Астер смерила его ледяным надменным взглядом, но тут же широко раскрыла глаза; ее челюсть отвисла, она растерялась больше, чем несколько минут тому назад растерялся король Вальдемар. Из зала послышались странные подвывающие стоны ужаса, вызванного сверхъестественным вмешательством судьбы. Гассун, однако, не мог оторвать глаз от лица мадемуазели Бланш-Астер. Все ее самообладание испарилось — она выглядела, как испуганная девочка, не более того.

«Что случилось? — воскликнул Гассун. — Почему вы так на меня смотрите?»

Мадемуазель Бланш-Астер протянула руку, указывая на него дрожащим пальцем: «На вас легендарная зелено-золотая плащаница! Где вы ее взяли?»

Гассун недоуменно опустил глаза, рассматривая расшитый поблекшим золотом зеленый плащ, в который он только что нарядился, надеясь, что такой предмет одежды придаст Дункану некоторое сходство с королевской внешностью Вальдемара: «Это старинный музейный экспонат из моей коллекции».

Мадемуазель Бланш-Астер взялась непослушными пальцами за воротник своего сине-золотого плаща и сняла его: «Да свершится воля Чудо-прялки! Мне не суждено править Сойванессом. Отныне вы — король Сойванесса, император Фая!»

Гассун не мог найти слов: «Мне не пристало предъявлять такие притязания... Я — Теодорус Гассун».

«Теперь ваше имя и ваши желания ничего не значат. Судьба соткана Чудо-прялкой — ее решение неопровержимо и необратимо. В Сойванессе испокон века ждали вашего пришествия — и невероятное стало былью! Вы покрылись славой — и обязаны взять на себя всю ответственность абсолютной власти».