1.О чем ты говоришь мне по ночам,дотрагиваясь пальцами врачадо глаз? Теперь я задержу дыхание:считать до ста без видимых причин(потом деревья, женщин и мужчин)я не могу, но есть и оправдания:они похожи линиями рекв морщинах дождевых прозрачных век –не повторит вода тепло родимых пятен,их мертв язык, и потому всеяден.И час от часа легче их телаты прогибаешь в долгие слова,ломая плечи, глиняные ноги,они кричат, и нитью голосовты зашиваешь раны мертвых псов,и псы бегут по каменной дороге.2.Смонтировать молчание ветвейи лодку – вот такую, но длинней –я забываю, только небо – ближе.Урал лежит с рекою ниже ног,жонглируя трамваями как бог,тяжелою рукой сминая крыши.3.Плыл дирижабль травяной в рекеИ рыбы в его пористой рукедрожали как заплаканные лица.Древесный ангел выронил тетрадь,где записал о том, что умиратьне страшно, будто выпадет ресница.(ну хочешь, эта жизнь опять приснится?)
* * *
господи как будто мы однибелые ладони протянина шершавый парк на водоемне смотри в меня слепым огнемот тебя не спрячусь не умрусны как дети ходят по дворудом беды раскаяния хлебвот и голубь улетел ослеп
* * *
в сверчковой темноте разутые деревниовечьими глазами смотрят из травыв километрах шести от Родины примерноозноб стучит как смех кромешной татарвыобильный кислород горчит не за изменуа будто говорит о Гоголе тоскии привокзальный бомж тебя проводит в венупотом – ни згитак в заплутавшем шатле хрип системы связишестые сутки сплошь один фокстротстираешь память вдоль по руслу Клязьмышипящей речью забиваешь ротсмотри тагил протяжней малолеткизакуривает клевер натощаквдоль пуповины транссибирской веткив свинцовых водах тело полощаурал к тебе протягивает сыростьи пьет с лица изломанной рекио венский кофе! тьма не расступиласьразлитая по чашкам вопрекис утра картавит радио на польскомза пропитый солдатами гештальтразбросанный по улицам Свердловскаи вкрученный березами в асфальтон прямо к перекошенной оградекирпичного барака напримертебя ведет во сне за бога радии Бог не умещается в размер