Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016

Гроза

Так долго вздыхало и хмурилось небо,
и липы шептались: скорей бы, скорей бы…
И рваным пунктиром в ночи замыкало
конечную точку и точку начала.
В закрытые окна сердито и громко
стучало, и вновь проходило сторонкой,
а после – обратно, и снова стоброво
насупились тучи над домом, готовы
об острую крышу сейчас расколоться
и вниз опрокинуть глубины колодца
небесного бурным июльским потопом.
А ветер рассерженно форточкой хлопал,
не в силах дождаться: так долго, так долго!
И вот наконец-то сверкнуло и смолкло,
как будто последние силы иссякли,
упали со стуком тяжелые капли,
и ветер завыл, причитая по-бабьи,
и хлынули наземь небесные хляби.

Тихое слово

И выдохнула слово тихое,
ни гнева, ни обиды в нем,
ни соразмерности с шумихою
дверей, захлопнувшихся в дом.

Но окна плотно занавешены,
никто теперь не разберёт
ни силуэтлюбимой женщины,
ни рук её напевный взлёт.

Дожди взялись за настоящее,
едва о прошлом загрустив,
и это слово шелестящее
поют на простенький мотив,

вбивают капли в подоконники,
полощут чистое белье,
и головой качают слоники
на полке в комнате её.

Он списывает эти шорохи
на складки мокрого плаща,
не различая в общем ворохе
произнесённого «прощай».

Пока ты спал

Пока ты спал, две крашеные лодки,
две лодки, и вторая первой краше,
причалили почти под окна наши,
качаются на привязях коротких.

Вторая лодка, крашенная морем
со дна до края в синюю бескрайность,
переправляет прошлое в реальность,
полна воспоминаний и историй.

А первая, небесно-голубая,
такая же бездонная, как небо,
полна и рыбы, и вина, и хлеба,
и зрелища, и скоро отбывает.

Наверное, вскипела б от сомнений,
в какую лодку сесть, какую выбрать,
но дома есть вино, и хлеб, и рыба,
и ты заснул, обняв мои колени.

Всё ещё лето

Первые желтые листья не в счёт,
солнце печет сквозь несобранность ивы,
спелые яблоки, синие сливы,
ветреной ряби в воде переливы,
лодочки листьев – не осень еще.

Каждое слово – надкушенный плод,
вызрело или же сорвано рано,
смыслом ли, соком наполнено пьяным,
на языке у поэта, гурмана
выбора или забвения ждет.

Каждая память – расшатанный мост,
нам ли забывчивым быть не по летам.
День через вечер прошел незаметным,
и, наполняя бессонницу светом,
лунное яблоко двинулось в рост.

Все еще месяц рассыпанных звезд,
ливней, и молний, и мокрого сада,
ржавчиной тронутого винограда,
позднего чувства и долгого взгляда,
все еще лето, и это всерьез.

Первые желтые листья – не в счёт,
каждое слово – надкушенный плод,
каждая память – расшатанный мост,
все еще месяц рассыпанных звезд,
все еще лето, лишь это всерьез