Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2018

О.Н. – Я понимаю, что тут имеется в виду под «православной темой», но я бы поостереглась квалифицировать поэзию по этому принципу. Русская поэзия, классика, по преимуществу, – православная по своему духу, даже если в стихах не упоминаются ни евангельские события, ни атрибуты церковности. Здесь самое ценное – то, что возвышает и преображает душу, изымает ее из детерминизма «мира сего» и «века сего» и приближает к Творцу, который и Сам – Поэт (по-гречески «творец» – «поэтос» или «пиитос»). В Символе Веры так по-гречески и написано: «Верую в Бога Отца Вседержителя, Поэта неба и земли». Все-таки, «Дух животворит», а плоть (это всё в данном случае – приметы церковного обихода – О.Н.) не пользует нимало».

Н.К. Сегодня многие пытаются вычеркнуть весь «советский период» из отечественной поэзии, или сильно уменьшить его значение, приписывая ему все грехи разом – от обычного конформизма до «служения дьяволу». Что ты думаешь по этому поводу? Каких поэтов этого периода ты ни за что не отдашь «вычеркивателям»?

О.Н. – Честно говоря, не люблю такой идеологический и прагматический подход к поэзии. «Советский период» – это все-таки и Маяковский, и Есенин, и Пастернак, и Мандельштам, и Хармс, и Заболоцкий, и Ахматова. Да и Бродский. И далее – множество замечательных поэтов, всех и не перечислить: Ярослав Смеляков, Семен Кирсанов, Борис Слуцкий, Давид Самойлов, Юрий Левитанский, Александр Межиров, Юрий Кузнецов, Борис Чичибабин, Евгений Рейн, Александр Кушнер, Олег Чухонцев и т. д. (перечень можно продолжать и продолжать). Никого не хочу вычеркивать. Просто жалею, что многое из этого осталось не прочитанным в нынешнем веке из-за «партийных» предрассудков. По сути, это большевистский подход к культуре и к поэзии, в частности: тогда тоже партийно-пролетарским сознанием отвергалась вся предшествующая культура как «буржуазная». Мне непонятно и обидно, когда читатели поэзии начинают требовать и искать чего-то «нового» в то время, как они не знают, даже и не пробовали «старого». А ведь в этом как бы «старом» есть очень много той новизны, которую еще неизвестно, откроют ли заново молодые поэты и читатели. Во всяком случае, «дыр бул щир убе-щур скум вы со бур л эз», более чем столетней давности, пока никто не переплюнул.

Н.К. И в заключение – коротенький литературный «блиц»:

Пушкин или Лермонтов?
Толстой или Достоевский?
Тютчев или Фет?
Блок или Гумилев?
Ахматова или Цветаева?

О.Н. – О, нет, невозможно выбирать! Мне тут нужны все, вся полнота русской литературы: и Державин, и Баратынский, и Некрасов, и Гоголь, и Чехов, и Лесков, и Гончаров, и Мельников-Печерский, и все-все-все… В принципе, русская литература уже дает то содержание, которым можно жить.

Этим можно жить и выжить,
вырасти из ничего
и по сердцу имя вышить —
Имя Бога Своего.

Примечание:

Надежда Васильевна Кондакова – поэт, переводчик, редактор. Автор многих книг и публикаций. Живет в Переделкине и Болгарии.

Дельта

Владимир Тучков Их было семеро

Родился в 1949 г. В 1972 г. окончил факультет электроники Московского лесотехнического института. Работал программистом и схемотехником. В 1990 году перешел в журналистику. Проза и стихи публиковались в коллективных сборниках, альманахах и периодических изданиях в России, Болгарии, Венгрии, Германии, Дании, Израиле, Нидерландах, Словакии, США, Украине, Франции, Швеции как на русском языке, так и в переводах. Автор двух поэтических сборников и двенадцати книг прозы. Член Союза российских писателей и Всемирного ПЕН-клуба.

Их было семеро