Плавучий мост. Журнал поэзии. №4/2016

Надо ль в былые соваться дела?
Хоть и не хочется – все-таки надо:
слишком уж многое ты сожрала,
анаболичная Олимпиада.

Все повторяется: тучный телец
запросто съеден коровою тощей.
Кажется, будто прошелся свинец
меж Самотёкой и Марьиной Рощей.

Будто прошелся – и сразу отбой.
Весь газават оказался недолог.
Только фундамент, и то не любой,
здесь полоумный найдет археолог.

Ибо еще не к такому привык
наш современник: не вспомнят потомки
Тузов проезд, Лесопильный тупик,
и половину домов Божедомки.

Плакаться поздно, но знаю одно:
нет у судьбы ни кавычек, ни скобок.
То, чего в принципе быть не должно,
с тем, чего нет, существует бок о бок.

Левый ли, правый обрушился бок,
или середка попала в разруху,
весело слопал лису колобок,
хвостиком рыбка убила старуху.

Стал императором Ванька-дурак,
курочкой Рябой заделался страус,
серые волки едят доширак,
заяц на крыше построил пентхаус.

Навь на иллюзию смотрит вприщур,
фата-моргана опасно весома,
в стень гробовую вцепился лемур,
галлюцинация мучит фантома.

Ночь в полнолунье сбледнула с лица,
мчится по улице призрак овчарки,
призрак купчихи и призрак купца
что-то пеняют прозрачной кухарке.

Дворник прозрачный, судьбу костеря,
плачет: ему мертвецы задолжали,
тени лабазника и шинкаря
дремлют, надравшись в незримом кружале.

Только, покуда восход не пунцов,
заполоняют все тот же участок
призраки мертвых борцов и пловцов
тени давно опочивших гимнасток.

Но постепенно алеет восток,
молча калибром грозя трехлинейным,
вслед за хибарками мчится каток,
вперегонки с олимпийским бассейном.

Но не запишешь судьбу в кондуит,
взрыв не погасишь струею брандспойта.
Сколько-то здесь стадион постоит,
да и развалится к маме такой-то.

Света хватило бы малой свечи,
чтоб перепутались тени ночные.
Бедные люди, мои москвичи.
Бедные, бедные все остальные.

Мистика Неглинная. Кузнецкий мост

Где пахнет черною карболкой…

Владислав Ходасевич