Play (СИ)

-Чего ты хочешь? – Спросила, продолжая скручивать в кулаке задранный край футболки.

-Ты знаешь, чего, - едва расслышала она.

-Плохой ответ.

Она схватила футболку двумя руками, и рывком разорвала ее на неаккуратные части. Впилась пальцами в плечо, и перевернула Лену на живот. Легла сверху, рывком впихнув бедро между раздвинутых Лениных ног.

-Чего ты хочешь? – Спросила снова.

Она сама не знала, какой ответ был ей нужен. Наверное, такой, который сразу отпустил бы ей все грехи – и те, которые она уже совершила, и те, которые собиралась добавить немедленно.

-Чего ты хочешь?

Лена промычала что-то в диванную подушку – ее голоса совершенно не было слышно. И Ксюшины пальцы сами собой вдруг скользнули от плеча по ее спине, впиваясь ногтями и оставляя кровавые дорожки.

Она услышала приглушенный крик, и отпрянула, падая с дивана на пол. Вскочила на ноги. Зажала обеими руками рот.

Ее трясло так, как никогда в жизни. Она в ужасе смотрела, как Лена поворачивается, садится на диване – обнаженная до пояса, растрепанная. А в глазах – жалость… Жалость?

-Ксюшка…

-Нет.

Она рванулась словно ошпаренная – ударилась плечом о дверь, выскочила в подъезд и побежала вниз по ступенькам.

«О, Господи».

На улице остановилась на секунду, ошарашенная ворвавшимся в легкие воздухом – оказалось, что в квартире она почти не дышала – и побежала дальше. Неслась, пока в боку не стало колоть, а ноги не начали подкашиваться от усталости. И бежала снова.

Остановилась у парапета: оказалось, что добежала до реки. Хлопнула себя по карману джинсов. Дрожащими пальцами выудила телефон. Набрала номер. Один гудок, два, три, четыре…

-Детка?

-Приходи, - прохрипела из последних сил, - пожалуйста. Приходи.

Forvard

И он пришел. Обнял, зажал обеими руками, крепко-крепко.

Ксюша билась в рыданиях, проходящих резкими волнами от живота к горлу. Она захлебывалась слезами, тщетно пытаясь выдавить из себя хоть слово. Джон крепко держал ее за плечи, и прижимал к себе, не давая вырваться ни на секунду.

-Дыши, - говорил он строго, - детка, слышишь? Ни о чем не думай, ничего не говори, только дыши.

Она цеплялась за его голос, как за последнее спасение, и, дрожа всем телом, содрогаясь от боли, пыталась дышать.

-Это все пройдет, - слышала она, - все это обязательно пройдет. Просто пока так. Пока больно. Но мы пройдем и через это, слышишь? Просто дыши и все.

В паузе между рыданиями она подняла голову и посмотрела во внимательные, ярко-голубые, Женины глаза.

-Что мне делать? - Прохрипела отчаянно. - Джон, что же мне теперь делать?

-Не нужно ничего делать, детка, - он лишь крепче обнял ее, - успеешь еще с делами. Сейчас просто дыши, и чувствуй все, что чувствуешь, не давай этому спрятаться внутри себя, вышвыривай к чертям наружу.

-Мне хочется кричать.

-Кричи. Любой каприз, малыш. Хочешь кричать - кричи, хочешь драться - дерись. Все, что захочешь.

И тогда она начала кричать...

Боль выходила изнутри с каждым звуком, по капле. Она царапала горло, застревала в связках, но все же выходила.

Ксюша билась в Жениных руках, как раненая птица – дергала ладонями, ногами, всем телом. И кричала – снова и снова.

-Я люблю тебя, - слышала она раз за разом тихое, - я все равно люблю тебя. И такую тоже.

Это превратилось в бесконечный речитатив – я люблютебяялюблютебяялюблютебя. И от каждого нового «люблю» она кричала еще сильнее. Пока не обмякла, обессиленная, в его руках, и не разрыдалась в последний раз – горче и отчаянней, чем раньше, но теперь, когда большая часть боли вышла наружу, эти слезы как будто заживляли, а не растравляли рану.

Джон дождался, пока последние слезы не размазались по грязным щекам, и только потом спросил:

-Что произошло?

Ксюша опустила голову.

-То же, что и всегда. Она ушла, я осталась. Конец истории.

Она шмыгнула носом, и запустила ладони в свои волосы, крепко сжимая. Захотелось вдруг сделать себе очень больно.

-Я чуть было опять это не совершила, - добавила она. – Ленка была рядом, и я чуть было не…

-Не что?

-Чуть было не воспользовалась этим.

Джон за ее спиной тяжело вздохнул. Она знала: он думает, как бы выразиться помягче, как снова объяснить ей, что это нормально, что в этом нет ничего страшного. Но проблема была в том, что для нее это нормальным не было.

-Да, она сама мне это предложила, - заговорила Ксюша, не давая ему сказать ни слова. – Да, она хотела этого тоже. Но это неправильно. Выливать свою боль в другого человека таким способом – это отвратительно и гадко. И я так не хочу. Понимаешь? Не с ней. Только не с ней.

-Почему нет? – Джон достал сигареты и сзади потянуло приятным дымом. – Чем она лучше других?

-Тем, что других я просто трахала, когда мне было плохо. И им нравилось это не меньше, чем мне. Но это был просто секс. А Лена…

Ксюша запнулась на полуслове, обернулась и отобрала у Джона сигарету.

-А к Лене ты что-то чувствуешь? – Усмехнулся он. – В этом проблема?

Чувствовала ли она к ней что-то? Да, наверное, и даже наверняка. Она была не просто девушкой на одну ночь – да что там на ночь! На один час. Нет, она была в первую очередь другом. И Ксюша знала: с ней этого делать нельзя.