Play (СИ)

Значит, увидела. Черт. Если бы раньше догадаться – возможно, Ксюша и не стала бы устраивать весь этот балаган. Она вздохнула и посмотрела, как Анастасия Павловна двумя пальцами поднимает злополучный листок и трясет им в воздухе.

-Повторяю вопрос: что это такое?

-Не знаю, - пожала плечами Ксюша. - Мне отсюда не видно.

-Перестань паясничать! – возмутилась Сотникова. – Ты что, не понимаешь, что это уже не шутки?

-Что тут понимать? – хмыкнула Ксюша. – Моя фамилия – Ковальская, а не Орлиный глаз. Откуда я знаю, что у вас там за бумажка.

Анастасия Павловна сделала два глубоких вдоха и попыталась успокоиться. На её висках выступила испарина, а на щеках – румянец.

-Подойди и посмотри, - сказала она, протягивая листок. Ксюша послушно поднялась со стула, сделала несколько шагов и, глядя учительнице в глаза, застыла в молчании.

-Я снова задаю тебе вопрос. Что это? – отчеканила Анастасия Павловна, с трудом выдерживая взгляд ярко-зеленых пронзительных глаз девочки.

-Стихи, - вкрадчиво ответила Ксюша, ни на секунду не прерывая зрительный контакт, - а что? Вам не понравилось?

-Ковальская! – Учительница стукнула ладонью по столу и вскочила на ноги. – Что ты себе позволяешь? Мало того, что ты – проклятие всей нашей школы, так теперь еще и это!

-А что тут такого? – прищурилась Ксюша. Она не пошевелила ни единым мускулом – стояла расслабленная, засунув руки за пояс фартука. – Если вам не понравился стих – выкиньте и забудьте.

-То, что здесь написано – аморально! Ксения, присядь, пожалуйста. Я понимаю, что тебе всего пятнадцать, и многие вещи в силу своего возраста ты пока понять не можешь. То, о чём ты написала вот в этом… это уголовно наказуемо.

-Что уголовно наказуемо? – Ксюша вытаращила глаза и скривила лицо в ехидной гримасе.

-Вот это, - растерялась Анастасия Павловна. Листок в её руках дергался крупной дрожью. - Я хочу сказать, что ты сейчас находишься в поре полового созревания, и можешь спутать уважение к преподавателю с чем-то более…

-Дайте сюда, - перебила Ксюша. Она рывком выхватила листок, аккуратно сложила его в четыре раза и засунула за пояс фартука, - если хотите – можете вызвать моих родителей и поговорить с ними на эту тему. А я пошла на урок.

-Ковальская, стой! – повысила голос Анастасия Павловна, но девочка окрик проигнорировала. Она молча распахнула дверь и, оглянувшись, одарила учительницу презрительным взглядом. После чего вышла из кабинета.

В школе шел четвертый урок, и в коридоре никого не было. Ксюша спокойно дошла до туалета, вынула листок со стихами и медленно порвала его на клочки. На её глазах выступили слёзы, а к горлу подступил противный комок. Но тут же что-то внутри изменилось. Ксюша вспомнила, как целых семь минут находилась рядом с Анастасией Павловной, как смотрела в её глаза, как чувствовала запах, её потрясающий, удивительный запах. Только ради этих минут стоило провернуть авантюру со стихами.

С заколотившимся от нежности сердцем, Ксюша вышла из туалета и, поразмыслив, решила дождаться перемены с тем, чтобы пойти на следующий урок. Домой не хотелось – ведь в школе она могла еще хотя бы разочек, случайно, увидеть Анастасию Павловну. А это дорогого стоило.

FORVARD. PLAY.

От метро Ксения пошла пешком. Кружилась голова, в висках стучало, и ноги почему-то еле-еле плелись. Напиться бы сейчас как следует – до одури, до рвоты, до невменяемого состояния. Напиться и спать целые сутки, ни о чем не думая.

Но не думать не получалось. Ксения вспомнила, как на уроке литературы сливала свою злость на Асю в виде провокационного ответа у доски, как потом ее таскали к директору, и вызывали отца, и объявляли очередной – сто сорок пятый – строгий выговор. Но это не было самым страшным. Тогда ей еще казалось, что впереди что-то есть, что жизнь – это просто американские горки, в которых то вверх, то вниз. Позже, много позже, она поняла, что горок нет – есть одна бесконечная прямая, которая просто однажды оборвется. И больше ничего.

В кармане завибрировал телефон. Ксения посмотрела на экран: звонили из офиса, десятый раз за последние несколько часов. От Аси звонков не было.

Дома ее тоже не оказалось. Ксения никогда бы не призналась в этом вслух, но испытанное облегчение было бесконечно ярким и сильным. Она села на кухне, и просидела так несколько часов, не двигаясь и уставившись в потолок. Когда она поменяла позу и размяла затекшую шею, решение уже было принято.

-Игорь Александрович, здравствуйте, - сказала она в трубку телефона, - у меня есть к вам деловое предложение. Можем мы встретиться прямо сейчас?

Схватила ключи от машины, и выбежала из дома.

BACK. BACK. PLAY.

На полу валялись уже две пустые бутылки, а жестяная банка из-под кофе наполовину заполнилась сигаретами. Но не было конца-края этой сумасшедшей ночи – полной откровения, боли и неизведанной ранее близости.

Ксюха сидела на полу, прижавшись спиной к стене, курила очередную сигарету, а второй рукой держалась за Ирин живот. Она не видела ее лица, и была благодарна ей за это.