Play the kitten (СИ)

- Ты лучшее, что со мной произошло в этом отеле, - искренне призналась Вайолет, подумав, что должна это сказать, пока у нее есть такая возможность. – Я всегда хотела иметь такого брата, как ты.

Она слышала легкий выдох при улыбке.

- Встреть я тебя двадцать лет назад, я бы был другим, - из темноты голос звучал как теплое, согревающее пламя. - Ты первый светлый лучик в «Кортезе», который все здесь хотят погасить. Не дай им этого сделать.

Комментарий к Off the track

Off the track (ам. слэнг) - так говорили о человеке, сбившемся с пути и ставшим безумным, жестоким.

Если вдруг кого-то из вас терзают какие-либо проблемы, то я всегда открыта для любых разговоров. Вы всегда можете смело мне написать.

========== Crasher ==========

Монотонно трещал кинопроектор. Пленка скользила между валиков с роликами, и по белому полотну прыгала черно-белая картинка с мелькавшими пятнами от лишнего реактива, попавшего во время проявки. Мелкая пыль неспешно кружила в голубовато-сером световом потоке, теряющим свою мощность и насыщенность по мере близости к экрану. Задорно звучала незатейливая композиция творения «Клаб Фут Оркестра». Царапины от постоянного проигрывания киноленты приятно грели душу Вайолет мыслью о том, что выбранный ею фильм ценили и любили в «Кортезе». Потому что как можно не любить Бастера Китона?

Они оккупировали целый кинозал – лишь двое молодых людей, чей социальный статус мог бы с трудом определить разве что Ницше: ни там, ни тут - пограничное состояние, столь любовно описываемое немецким философом. В данную минуту, сидя на мягком сидении вельветового кресла, вдыхая запах пыли, старой техники и одеколона юноши, Вайолет все это казалось странным. Полгода назад, окажись она в шаге от Кита, и ее начинало так сильно трясти и лихорадить, что о ее самочувствии начинали справляться все находившиеся рядом. Но сейчас девушка словно не то что проводила время с давним другом, но даже чувствовала некое превосходство над ним, внутреннюю силу, ранее не присущую ей. Вайолет хотелось коснуться юноши, но уже не с той щенячьей преданностью, какой ее наградила влюбленность в самом начале года. Теперь же это была рациональная мысль, обдуманное желание. Словно обдуманное чувство. Отбрось ее разум все причины, и получалась картинка здоровых человеческих отношений мужчины и женщины.

Хотя ничего здорового, конечно, тут не было и быть не могло…

Вайолет не знала, какие слова были использованы, и как Джеймс уболтал, заставил Кита поверить, обратить на Вайолет свое внимание. Но она прекрасно понимала, что не умением менять простыни и не формой горничной заинтересовала Уокера-младшего. Внешность отнюдь не играет никакой роли, хотя кто-то и мог попытаться доказать ей, что «влюбилась она за блестящую улыбку с ямочками да за харизматичный подбородок». Но это глупая ложь тех, кто сам никогда не испытывал подобного: это необъяснимая энергия, которая невидимой атласной алой ленточкой тянется к человеку в момент первой встречи. Ленточка завязывается аккуратным бантиком вокруг твоей собственной шеи, другим концом лишь едва касаясь кармана возлюбленного. И когда ты теряешь его из виду на слишком долгое время, то твою шею начинает сдавливать боль. Вот что значит задыхаться от любви. Вот почему ему так легко, если любовь не взаимна, - конец ленточки у него в кармане-то ни к чему не привязан. Этот конец так легко упустить.

Но Вайолет не хотела думать о плохом. Хотя бы не в этот вечер. Она так мечтала о свидании с Китом, что вся горечь от причастности к этому Джеймса не трогала ее. Не сейчас, потом. Будет еще возможность все обдумать.

Впервые Вайолет решила просто расслабиться, еще не зная, насколько сильно поплатится за это…

В это приятное, волнующее мгновение она могла без стыда разглядывать профиль юноши, могла касаться его и понимать, что эта улыбка предназначалась ей. Вайолет жевала вкусный, еще теплый соленый попкорн, который принес Кит, раздобыв где-то стандартную коробку в красно-белую полоску. И немой черно-белый фильм будто приобретал шарм настоящего кинотеатра с его едва уловимым хрустом попкорна и запахом масла – обстановка, что так сильно отличалась от лекционных аудиторий.