Play the kitten (СИ)

Как только он ушел, Айрис накинулась на малютку Хармон, схватив ее ладошки в свои, горячо прижимая к своей груди.

- Вайолет! Ты должна мне помочь! – молила та, стискивая ручки девушки. Вайолет смущенно приоткрыла рот, едва слышно растягивая первую букву алфавита.

- П-помочь… но чем? – мотала головой та, не понимая смысла. Глаза Айрис за толстенной оправой круглых очков сверкали с маниакальной яркостью.

- Донован, - зашептала та. Лиз поспешно удалилась, натянув на себя спокойно-отстраненную маску безучастия. – Ты ведь проводишь с ним время, да? Он должен был тебе что-нибудь рассказывать, - лепетала Айрис. - Прошу, помоги мне наладить контакт с сыном!

- Н-но я… - не очень хотелось брать на себя такую ответственность, и Вайолет хотела было учтиво отказаться от затеи, но за безумным блеском глаз во взгляде Айрис искрилась любовь к сыну. Чистая, неподдельная материнская любовь – то светлое чувство, которе Вайолет еще не познала. Девушка выдохнула. – Сделаю, что смогу.

***

Приближающаяся ночь не предвещала ничего плохого. По-правде говоря, ведь ночь всегда кажется самым спокойным временем суток. Ночь ассоциируется с умиротворенностью и покоем, когда можно размышлять и накручивать до тех пор, пока бессонница не уступит полноценному трехчасовому сну до звона будильника. Вайолет любила ночное время суток, ведь когда ее комната погружалась во мрак, она сама не видела всех тех мерзких вещей, вроде портретов ее возлюбленного или присохшего к подставке для свечей пепла от писем, которые она писала Киту, стремясь избавиться от чувств, как то советуют психологи. Все меркло, словно всасывалось на какой-то промежуток времени в беспросветную дыру.

Но «Кортез» продолжал менять мировоззрение девушки. Бар не пустовал, а умиротворенностью так и вообще не пахло. Зато бар обволакивал сигаретный туман, от которого слезились глаза, да светильники-грибочки на столах в закутках отбрасывали теплое рассеянное свечение на рифленое покрытие стен.

Вайолет неспешно перебирала ногами по крытым ковром ступеням, поглаживая – даже слегка касаясь - холодный поручень перил. Еще один, последний шаг – и, когда ее взгляд встретился со взглядом Кита, девушка ярко ощутила то чувство, что когда-то вычитала у Моэма: словно кто по твоей могиле прошелся. Кит. Кит, да и не он один, все они: Кит, Анна, Дейзи, Давид – все они каждый день ходили по ее могиле, бережно утрамбовывая землю и затаптывая с таким трудом выращенные цветы ее души. Холодок мгновенно распространился по телу. Кит улыбался, но не ей: совсем рядом сидела Анна. Расположившись в одном из закутков, они выглядели как парочка из посредственных молодежных комедий. От отчаяния и вида его ладони на ее руке Вайолет захотелось убежать. Прочь, быстрее, куда-нибудь в чащу леса, где можно было бы потеряться самой и потерять рассудок. Кит поймал взгляд Вайолет, стоило ей перешагнуть последнюю ступеньку. Ладони потели. Нельзя. Нельзя убегать, она уже пыталась. Отель не отпускает ее… Она отвела отстраненный взгляд, решительно продолжив движение в сторону пустующей барной стойки. И абсолютно не заметила, как он слегка кивнул ей, здороваясь…

Вайолет быстро обошла барную стойку, откидывая назад передние пряди волос, и бегло, в легком страхе, осмотрела помещение. Но все, кроме одного, столики пустовали. И мучительно долго тянулась «Body and Soul» Колемэна Хокинса…

С этого ее ракурса была видна лишь темная штанина Кита, да серый рукав его кофты… где-то тут должна была быть бутылка белого вина…

***

Если пытаться игнорировать их присутствие и занять себя работой, то получалось унимать дрожь в коленях. Ей мучительно хотелось перестать чувствовать раздражение, что так странно уживалось в ее душе с диким, каким-то даже первобытным страхом. И она замечала, как Кит пару раз поглядывал на нее, оборачиваясь со своего места, а она все продолжала спокойно делать глотки из зажатой меж ладошек керамической кружки, что содержала в этот вечер добрую порцию белого сухого… Джеймс бы гордился ей. Вайолет усмехнулась. «Пижон, - подумала она, - интеллектуалы всегда кичатся своей начитанностью”, - вспоминала та многочисленные цитаты известных философов и политиков, что так любил словно невзначай ронять Марч.