Play

Потом, когда все закончилось, и она последний раз закрыла за собой эту дверь, она вдруг достала из сумки зеркальце и посмотрела на свое лицо.

Обычное лицо. Немного вытянутое. Бледное. Зеленые глаза, темные брови. Впавшие щеки. Красные губы. Самое обычное лицо.

-Ксения Михайловна Ковальская, - сказала она зеркалу, и впечатала его в стену. Осколки впились в ладонь, раздирая ее до крови, до мяса, но она все вдавливала и вдавливала, сильнее и сильнее. Остановилась только, ощутив наконец боль.

Оторвала от рубашки неаккуратный кусок, замотала ладонь, и вышла на улицу.

Forvard. Play.

Оставшихся денег хватило на покупку комнаты в старой коммуналке, в двух часах езды от Москвы. Ксюха перевезла туда свои вещи, перевезла Анастасию Павловну, и начала ждать.

Она сама не совсем понимала, чего ждет – дни проходили очень однообразно: она лежала на старой железной кровати, отвернувшись лицом к стене и ждала. Она сидела на подоконнике с сигаретой – и ждала снова. Она отмахивалась от голоса Анастасии Павловны, и опять начинала ждать.

Только потом, когда он позвонил, она поняла, чего ждала.

Они встретились в Чертаново – он появился, как всегда, неожиданно, и положил ей руку на плечо. Она сбросила руку.

-Почему ты позвонил? – Спросила, сбрасывая ее снова и снова. А он молча клал ее, и клал, и настойчивости его не было никакого предела.

-Почему ты позвонил? – Спросила она опять. Его ладонь обжигала через вязку свитера, и не хотелось ее ощущать, и не моглось. – Ты сказал, что ушел. Почему ты позвонил?

Кругом не было ни души, но она все равно говорила очень тихо. Голос был слабым, как после болезни, но он хорошо ее слышал.

Когда она сбросила его руку в двадцатый – или тридцатый? – раз, он вдруг схватил ее в охапку и прижал к себе. Она попыталась вырваться, но он не дал – обнял еще крепче.

-Не тронь меня, - хрипела она. – Пожалуйста, просто не тронь.

-Это пройдет, - сказал он, и она засмеялась, продолжая вырываться.

-Нет, это не пройдет. Ты не знаешь, что произошло. А если бы знал – ушел бы снова, и уже не вернулся бы.

-Я никуда не уйду.

-Ты не знаешь, что произошло.

-Я знаю тебя, и этого мне достаточно.

Самым ужасным было то, что она не могла заплакать. Ощущений по-прежнему не было, кроме, пожалуй, гадливости. Она не могла видеть, как он обнимает ее – словно чувствовала за него, что она грязная, омерзительная тварь, к которой нельзя прикасаться чистыми руками.

Они упали на холодную землю, но он не выпустил ее из своих рук. Наоборот – продолжал сжимать крепче и крепче, до боли, до хруста в костях.

-Покричи, - шептал он ей на ухо. – Покричи, и станет легче.

И вот тогда она вырвалась. Изогнулась – откуда только силы взялись? – и откатилась от него в сторону. Посмотрела исподлобья.

-Легче, Джон, мне не будет уже никогда.

Forvard

Когда она пришла домой, Анастасия Павловна ждала ее, сидя на второй кровати. Кроме этих двух железных монстров, мебели в их комнате больше не было. Только две кровати и широкий подоконник.

Ксения подошла к ней и встала рядом, нависая сверху.

-Семь лет, - сказала она просто.

Анастасия Павловна посмотрела на нее снизу вверх – испуганно.

-Вы должны мне семь лет.

Анастасия Павловна кивнула, Ксения легла на свою кровать и отвернулась к стене.

Forvard. Play.       

-Так что вы решили? – Спросил Джон. Они с Ксенией сидели на берегу царицынского пруда и кидали уткам кусочки хлеба.

-Ничего, - пожала плечами она. – А ничего не изменилось. Весной она уедет, а я останусь. Конец истории.

-Но я думал…

-Ты думал, что мы поговорим – и мир перестанет быть таким, каков он есть? Нет, Джоник. Так не бывает. Обе стороны выполнили свой договор. Мне даже удалось получить лишний год. Больше удерживать ее я не стану.

Она плотнее закуталась в куртку. Несмотря на теплую одежду, холодный ветер пронизывал ее насквозь.

-Вы же любите друг друга.

-Да. – Ксения улыбнулась, отправляя в пруд еще один мякиш хлеба. – Мы любим друг друга. Но этого недостаточно, Джоник.

-Почему? – Удивился он. – Любовь есть, желание быть вместе – есть. Чего тебе еще?

-Я очень устала. Жизнь, выстроенная на таком нагромождении боли и принуждения, не может быть счастливой. Она не сможет быть счастлива со мной. А я хочу, чтобы она еще успела.

-Успела что?

-Успела получить свою долю счастья, радости – такой, знаешь, ничем незамутненной. Без груза прошлого, без безнадежности. Простого человеческого счастья.

Ксения улыбнулась задумчиво.

-Я знаю, что ты скажешь. Что счастье на пустом месте не возникнет, и что прежде чем ты его получишь, приходится порой проходить все круги ада. Наверное, это так. Но круги ада она уже прошла. Пусть теперь она уедет и просто будет счастлива.

-А ты? – Он повернулся и заглянул ей в лицо. – Неужели ты не сможешь быть счастлива рядом с ней?

-Нет.