Play

Ты спрашивала меня еще об одном. Спрашивала, знала ли я, что Лена замужем. И я солгала тебе. Потому что – да. Я знала. И, хоть и не признавалась в этом самой себе, все время ждала, когда об этом узнаешь и ты.

Это подло и гадко, я знаю, но мне хотелось, чтобы этот флер Лениной прекрасности был разрушен без моего участия. Чтобы ты сама увидела, как обстоят дела на самом деле. И именно поэтому я пригласила тебя на свой день рождения…

Господи, как же тяжело это вспоминать. Не знаю, помнишь ли ты, но когда Денис избивал тебя, я пыталась его оттащить. Я кричала, лупила его по спине, хватала за рубашку. Мне казалось, что еще секунда – и он убьет тебя, и это будет означать конец, конец всему хорошему, что только есть в этом мире.

Ты сказала тогда, что любишь меня. А потом повторила это в своем письме. Я плакала, читая его, знаешь? Я включила тогда песню, о которой ты говорила, и плакала. Потому что уже тогда где-то в глубине души понимала: я не должна была тебя отпускать. Просто не имела права.

Любовь… Самая прекрасная, самая чудесная в мире любовь постучалась в мои двери, а я просто отвернулась. Самое восхитительное чувство легким облаком коснулось моего сердца, а я отправила его прочь.

Я скучала по тебе. Можешь не верить, но это правда было так. Я по-прежнему не понимала, чего хочу, не понимала, зачем мне это, но скучала так, что иногда хотелось зубами скрежетать от невозможности тебя увидеть.

И когда с Кириллом случилась беда, я пришла именно к тебе. Впрочем, больше идти мне было не к кому.

Денис, после того как узнал, собрал вещи в полчаса и отбыл, не сказав ни слова. Дима молча повесил трубку и не стал со мной разговаривать. Друзья, родные – все, кому я пыталась позвонить, начинали слушать сочувственно, затем молчали, затем говорили дежурную фразу и уступали место коротким звучным гудкам. Лишь некоторые отнеслись с пониманием. Но что они могли сделать?

Поэтому я пришла к тебе.

В тот день (Господи Всевышний, как хорошо я его помню!) я готова была отдать тебе всё, чего бы ты ни попросила – себя, свою душу, свое тело, свой разум – всё, что угодно, лишь бы ты помогла спасти моего сына. Но ты ответила «нет».

НЕТ.

Я не виню тебя, конечно. Не смей даже мысли такой допускать. Наоборот, от этого ответа ты поднялась в моих глазах еще выше, чем была до этого, но я была матерью. И это решало всё.