Плечом к плечу

Сергей поднял палочку и сделал, как сказала Гюрза. В следующее мгновение юноша с интересом рассматривал дату и время, возникшие в воздухе. Лис находился в состоянии охренения, даже выронив аналогичный инструмент, чего с ним не случалось никогда.

— Март девяносто восьмого, — задумчиво проговорила девушка. — Значит до последней битвы с кучей трупов у нас немногим меньше двух месяцев. Хреново.

— Битва в детской книжке… — произнес Лис. — Тортиками драться будут?

— Да если бы, — вздохнула капитан Вяземская. — Это английская детская книжка, тут будет много трупов, причем детских, так что, товарищи офицеры…

Часть 2

Аккуратно оттащив девушку дальше в лес, Док принялся ее массировать в надежде на восстановление подвижности. Сам себя юноша ощущал Буратино — тело было каким-то деревянным, двигалось плохо. Лис, насколько это возможно, занял оборону вокруг, наблюдая за подступами. С учетом незнакомой местности, отсутствия оружия и непривычного тела. На первый взгляд вокруг никого не было.

Мягко приподняв девушку, Док стащил с нее джинсы, чтобы продолжить массаж. Память тела не сохранилась от слова «вообще», видимо, для пацана, которым он стал, многое оказалось запредельным. Кроме того, состояние Вязи наводило на очень нехорошие мысли. Особенно состояние ног и тех мест, откуда они росли. Реагировала девушка не адекватно тому, как выглядела.

— Так, солнышко ясное, — произнес штатный врач группы. — Сейчас я буду трогать тебя за разные места, постарайся меня не убить.

— Не трону я тебя, обещаю, — ответила Светлана Игоревна. — Главное, сделай, страшно мне очень от такого состояния.

— Именно от состояния или в принципе? — тихо поинтересовался лейтенант Иванов, спуская трусы со старшего по званию. — Так…

— Что там? — всполошилась девушка. — Насиловали?

— Это я тебе сходу не скажу, но пытали специфически, — задумчиво пробормотал Док. — Она у тебя не мазохистка?

— Насколько я помню, нет, — откликнулась Вязь, пытаясь пошевелить конечностями. — Последние ее воспоминания — это всепоглощающая боль и фиксация, причем необычная.

— Чей образ тебе, точнее, тушке показывали? — натянув трусы обратно, спросил медик. — Очень специфически девушку пытали, целенаправленно ломали, причем я знаю такие вещи.

— Интересно, откуда такие вещи знает лейтенант из крылатой пехоты? — задалась вопросом капитан Вяземская. — Лиса показывали.

— Я любознательный, — массируя девушку, откликнулся товарищ лейтенант. — Ходить ты, конечно, сможешь, хотя тебя бы в стационар — надо сердце смотреть, голову и помыть.

— Помыть — это да, — вздохнула Вязь. — Это я отсюда чувствую…

— Ну так пытали тебя, мать, — заметил Лис. — Пока пытали — ты под себя ходила, кста-ати, а у палки этой джи-пи-эса нет?

— Насколько я знаю, нет, — произнесла девушка. — Значит, говоришь, с моими пытками не все достоверно?

— Так точно, товарищ капитан, — произнес штатный врач группы. — Я бы сказал, что над тобой работал профессионал, что в условиях сохранившейся в памяти картинки физически невозможно. Еще бы понять, почему в памяти пацана из всех воспоминаний только эта картинка и все.

— Любил он девицу, — неожиданно сказал Лис. — Что-то такое у меня в памяти бегает, как тараканы командования… Док, в транс введешь?

— Прямо здесь? — удивился Сергей Иванов. — Или все-таки подождем?

— Думаю, подождем. Что со мной, Док? — поинтересовалась Вязь.

— Если перевести с медицинского языка, то ничего хорошего, — сообщил лейтенант Иванов. — Лис, топаем к дороге с учетом слабой транспортабельности Вязи.

— Есть, понял, — откликнулся Лис. — Монетка есть?

— Тебе зачем? — удивилась Вязь, пытаясь собраться в кучку. — Док, штаны на место верни, я сама не справлюсь.

— Ноги у тебя красивые, но вот шрамы мне не нравятся, — сообщил ей военный доктор, возвращая джинсы на место. — Не должно у девушки таких шрамов быть, как после осколочного ранения.

— Мы посреди леса, — тактично объяснил товарищ Лис, оглядываясь. — Хрен знает, где. И он же знает, где ближайшая дорога.

— Потом разберемся, — отмахнулась товарищ капитан. — На юг иди. Или к берегу выйдем, или к людям.

С трудом поднявшись на непослушных, подгибающихся ногах, опиравшаяся на Дока девушка почувствовала головокружение и тяжесть в груди, что заставило ее сесть. Головокружение унялось, состояние напоминало потерю крови или… Мог ли у тела быть болевой шок?

— Ребята, — немного жалобно призналась Вязь. — Я, похоже, только волоком.

— Стоять не можешь, — констатировал Док. — Значит, и сердце. Лис, волокушу делаем.

— Есть, — коротко ответил рыжий юноша, принимаясь за дело.

* * *