Плеяды – созвездие надежды

— Султан, наверное, только господь бог знает и ведает все правила и обычаи. Кто из смертных сравнится с ним?.. Я же хорошо усвоил, по крайней мере, одно общее для всех правило: воспитанные, сведущие в правилах, обычаях и этикетах люди сами приезжают к нам, сами приглашают на свой торь, уважая во мне, ничтожном, представителя могущественной русской короны. Вы не последовали примеру людей воспитанных. Я нахожусь здесь уже несколько месяцев. Вот я и решил: наверное, неспроста не кажет глаз благородный султан Батыр! Неспроста! Самому к нему ехать — боюсь унизить этим свою венценосную царицу. Сюда позвать и подарок вручить — не унижу ли этим высокородного султана! Ждал я, ждал и раздал скромные дары тем, кто явился раньше...

Растерялся Батыр, не знал, что ответить: не помогли ему ни предки, ни их духи, ни знатность.

— Может, у других народов так оно и есть. У нас все свои правила, у нас все по-иному. Гость заботится и заранее думает и человеке, к которому едет. Гость готовит подарки! — продолжал напирать Батыр, не замечая, что этим он обнаруживает перед всеми дурной характер и глупость.

Посол не мог скрыть иронической усмешки. Букенбай и Нурали в смущении почесывали затылки.

— У нашей императрицы хватит и подношений, и милостей разных для всех, кто ее чтит. Однако я знал, что дорога предстоит длинная, зима на носу, потому не мог я захватить подарков так много, как хотелось бы. — Тевкелев подошел к своему сундуку.

Батыр даже не взглянул на кусок добротной ткани, который бросил перед ним посол. Тевкелев бросил еще один. Султан взял подарки и заговорил опять:

— Мы слышали, для байбише в ханской ставке вы привезли платье из белой парчи, какую носит сама царица. Если байбише — жена тюре, то наша жена — дочь тюре. Почему же здесь нет причитающейся ей доли?

Посол не ограничился парчой для жены Батыра, но и поднес кусок сукна тончайшей выработки султану Нурали. Ханзада поблагодарил Тевкелева почтительным поклоном головы...

Встреча закончилась тем, что оба султана подписали царскую грамоту, приняли присягу на верность России! Батыр дал обещание ежегодно платить налог — тысячу лисиц и тысячу корсаков. Нурали со своей стороны обязался поставлять императрице в год тысячу лисиц...

Весть о том, что Батыр,— один из тех, на кого в степи оглядывались многие, — сам навестил русского посла, да еще принял русское подданство, разлетелась по степи. Крепко задумались предводители тех родов, которые не желали склонять голову перед Россией, которые еще вчера были настроены враждебно против замысла Абулхаира. В тяжелое положение они попали! Как им теперь быть, куда деваться, если сам султан Батыр дал клятву?

Для Тевкелева было загадкой, почему султан Батыр так долго не являлся к нему. Не меньшей загадкой было и то, что он явился и еще поставил свою печать под грамотой. Чего он добивался, почему медлил, упрямился?

Как ни бился Тевкелев над этими загадками, так и не нашел к ним ключа: «Чудной народ, ох чудной!»

Тевкелев подсчитал подписи — теперь их было около семидесяти. Но можно ли верить им? Сегодня они одни, завтра — совсем другие... Какие же они на самом деле?

Спустя три дня после нежданного визита Батыра произошло еще одно незаурядное событие. Тевкелев поначалу глазам своим не поверил. К его юрте подъезжали десять всадников во главе с Даумбаем. Они не торопились. Мирно переговаривались между собой. И среди них был Таймас!

Таймас, увидев своих, заулыбался во весь рот.

Один из всадников привлек к себе общее внимание. Был он огромен как гора. На нем был необыкновенно пушистый лисий тымак, необыкновенно пышная волчья шуба. Обветренное пухлое лицо было похоже на темный бархат. Когда он спешился, его конь оказался едва ли не по грудь ему! Великан!

Тевкелев сдержанно поздоровался. Пригласил всех в юрту. Сам сел на почетном месте.

Даумбай одного за другим представил гостей. Тевкелев поблагодарил их за то, что они освободили Таймаса. Каждого одарил синим сукном.

Огромный темнолицый детина — это был Сырлыбай — воскликнул: