Плеяды – созвездие надежды

А между тем никто пальцем не шевельнул, чтобы люди жили в мире и согласии. Свергают хана с трона, а он рыдает: «Ох, позавидовали моему счастью мои же близкие, мои же подданные! Навалились разом, стащили меня с трона за полы ханского халата! Эти людишки без меня и через тысячу лет не станут единым народом!» Вот так стенает всякий, кто, садясь на трон, призывал к единству! Но в голову ему не придет мысль: «А что я сделал сам для этого единства? Для всеобщего согласия?»

Как псами, велеречивые пустомели травят суесловием единство своего народа. Будто им невдомек, что к единству ведет не слово, а дело.

Дела, а не слова. И джунгары доказали это. Между тем – они тоже кочевники! раздоров да распрей у них тоже хватало! Но они не твердили, подобно кукушке, вьющей гнездо где попало, с раннего утра до ночи: «Давайте жить в согласии, давайте жить в согласии!» Они решили: сразу сечь головы тем, кто осмелится замахнуться на единство, посягнуть на согласие народа.

Если – постановили джунгары – один улус совершит набег на другой, все добро, все имущество у него отбирается. Половина идет потерпевшей стороне, другая делится поровну между остальными улусами. Если же потерпевшие – слабое, малочисленное племя, то в его пользу с виновных сверх того взимается плата в сто щитов, сто верблюдов, тысячу коней… Мало найдется охотников до чужого добра под угрозой такого наказания! Бога молить будешь: «Господи, помоги, чтобы какой-нибудь дурень ограбил нас!»

Испокон веков известно: людей объединяет дело, а разъединяют слова, и все никак не можем забыть, простить другому пустячную обиду. Лелеем ее, бережем, как драгоценность! Опору для сегодняшнего дня, истину ищем в ссорах и спорах давно минувших лет: «Тогда-то твой отец замахнулся на моего отца! А мать оскорбила тогда-то мою мать!..» Сами приносим в жертву старым дрязгам необходимость объединиться.

Джунгары положили конец и этой глупости. Объявили во всеуслышанье: «Все споры и обиды, имевшие место до 1627 года, предать забвению! А кто вздумает ворошить их – тот заклятый враг ханства!..» У ойратов не должно быть чувства мести по отношению к своему единокровному брату – ойрату. Утолять жажду мести следует на врагах! Если ойрат отважен, пусть покажет свою храбрость, сражаясь с врагами. Если ойрат оскорблен, пусть обрушит свою ярость на тех, кто находится за пределами Джунгарского ханства!

Из всего сущего на земле для ойратов не должно быть никого ближе, чем человек одной с ним крови. Ойрат должен просить бога в своих молитвах не только о своем благе, но и о благе всех джунгар. Он должен не только заботиться о том, как осуществить свои чаяния, но и чаяния других ойратов.

Лишь тогда желания каждого ойрата совпадут с общими желаниями, а заботы и думы сольются с заботами и думами всего народа.

Лишь тогда ойраты станут многочисленным и сильным народом и будут способны дать отпор любому врагу. Есть-де среди врагов и такие, что плодятся, как щенки, несутся как куры…

Даже если у тебя голова золотая, а зал серебряный, даже если ты самый храбрый из храбрых, а родичей у тебя мало, потомство твое скудно – ты ничего не добьешься. Жизнь признает один закон – закон силы. Богатство страны – в табунах и отарах, счастье же, слава и авторитет – в многочисленности потомков.

Коли так, то для маленького народа, каким пока являются ойраты, нет и не может быть человека презреннее и ничтожнее, чем бесплодный мужчина и бесплодная женщина. Счастье, радость народу приносит не смазливое лицо бесплодной красавицы, а выпирающее пузо беременной женщины, способной приносить потомство.

В глазах ойратов нет и не может быть родителей глупее и недальновиднее, чем те, которые позволяют созревшей для материнства дочери в одиночку нежиться в постели. Каждые сорок ойратских шатров, доходили слухи до казахов, каждый год устраивают свадьбы четырем холостякам. Каждые десять домов должны женить одного юношу, снабдив его добром и скотом. Если же это правило нарушилось, ослушники обязаны были заплатить штраф.

Самый тяжкий позор для ойратов – не получить потомство от достигших зрелости дочерей и сыновей. Самое тяжкое преступление – убийство ойрата ойратом.

Смертной казнью ойраты карались также в строгом соответствии с уложением. Прежде всего – тот, кто убил ойрата… Кто узнал о приближении врага, но скрыл это… Кто не явился на войсковой сбор, хотя и слышал тревогу… Кто не подал на поле брани в минуту опасности руку помощи своему оглану, тайджи, зайсану, нояну – словом, сотоварищам и военачальникам.

Смертный приговор мог выносить только контайджи. Это было его право.

Если воин не выполнял приказ, ноян имел право отрезать ему руку или ухо, но не имел право посягнуть на его жизнь…

Никому не дозволялось лишать жизни ойрата, а также раба, способного сражаться, и рабыню, способную понести от ойрата…