Плеяды – созвездие надежды

Тауке окинул людей вопрошающим взглядом, призывая их высказаться.

Абулхаир поднял над головой камчу, бросил ее в середину.

- Братья! Нет ни одного казаха, который бы не горевал, не печалился в эти суровые дни, дни испытаний. Каждый из нас может обидеться на другого, даже на свой народ, но обидеться на свою землю, на свою родину – нет таких! Враги идут напролом ради бескрайних наших степей. Нигде не найдем мы свободные земли, где сможем обосновываться как у себя дома. Как же нам оставить такую необъятную землю, как наша?.. – Абулхаир забыл о своей обычной стеснительности, он высказывал перед всеми свои сокровенные мысли, и люди почувствовали это, внимали молодому джигиту как равному. – Есть ли на свете, существуют ли где-нибудь радушные и наивные люди, которые отдадут нам как братьям свои исконные земли? Отдадут без кровопролития. Конечно нет! Зачем обманывать себя? Почему же мы не желаем пролить кровь за нашу землю, вместо того, чтобы проливать ее, пытаясь отнять чужие земли?.. Раздаются голоса, призывающие нас покориться контайджи, сдаться ему на милость: не тронет-де он нас тогда, перебросится на маньчжур! Но если бы джунгарам не нужны были наши пастбища, разве пришли бы они сюда?.. Наша покорность не остановит их, а только еще больше раззадорит! Им нужны наши просторные земли! Потому-то они так нагло кромсают наши улусы, отхватывают их себе клочок за клочком. И еще за скотом – богатством нашим – пожаловали джунгары! – Абулхаир судорожно вздохнул и с нажимом, будто вбивая каждое слово своим собратьям в головы, отчеканил: - Мы должны разъехаться с этого великого маслихата, приняв единое решение. Во что бы то ни стало! Враги окружили нас со всех сторон. До каких пор мы будем позволять им топтать нашу землю и нашу честь?

- Враг обложил нас со всех сторон! Что верно, то верно. Ну, пошлем мы всех мужчин против джунгар. А как быть, если остальные наши недруги ударят нам в спину? Что, из жен наших да ребятишек устроить заслон, так, по-твоему? Ну, будем мы биться с джунгарами в одном месте, а что, если другие в это время кинутся, разграбят да уничтожат наши беззащитные аулы. Как быть тогда?

Люди глубоко задумались, этот вопрос, кого угодно мог поставить в тупик. Абулхаир, метнув острый взгляд на пожилого мужчину, который только что вопрошал его, уверенный, что ответа не получит, спокойно и веско ответил:

- Не кинутся. Или, думаешь, башкиры и туркмены объелись ослиными мозгами? Что, они не понимают: если джунгары сокрушат нас, контайджи не станет медлить - двинет войско на башкир и туркмен, двинет и сомнет их… Боимся джунгар не мы одни - Бухара и Хива тоже боится. Если мы хотим показать нашу силу всем, кто угрожает нам, надо в первую голову показать себя в битве с джунгарами. А побежим мы, оставим родную землю – вот тогда мы испытаем, что такое самый страшный, самый опустошительный набег. Тогда нас будет грабить всяк, кому не лень! Все наше добро пойдет прахом, все, чтобы шкуру спасти, побросаем по оврагам да лощинам. Раскачиваться нам нельзя, нет у нас времени раскачиваться да и рассуждать. Я так считаю! Больше чем восемьдесят тысяч воинов мы против джунгар выставить не можем. Ни казашка, ни джунгарка не могут родить готового с пеленок воина. Но чем дольше будем мы колебаться и медлить, тем наглее будут вести себя враги!

Абулхаир сел на свое место. Он напряженно прислушивался к тому, как люди реагируют на его слова. А они говорили все разом, размахивали руками, доказывали каждый свою правоту. Но многие склонялись на его сторону…

- Кто же в таком случае поведет войска? – долетел вдруг до Абулхаира голос Тауке.

Толпа вмиг притихла. Батыры застыли в ожидании, что кто-нибудь из собрания назовет их имя. Люди смотрели на батыров: кто же из них окажется достойным повести за собой воинов? Султаны и бии исподтишка наблюдали за людьми: уж они-то решили помалкивать! Пусть другие ломаю головы, принимают решения в столь критический момент.

Тауке переводил взгляд с одного на другого, молчаливо призывая каждого проявить мужество, взять на себя бремя решения.

С удивительной для его громоздкого тела легкостью поднялся Букенбай:

- Если три жуза благословят, то я предлагаю, чтобы знамя тех, чей клич «Алаш», поднял я, а знамя тех, чей клич «Архар», поднял Абулхаир.

Люди сначала замерли, словно пораженные неожиданностью этого предложения. Потом постепенно начали раздаваться выкрики: «Правильно! Правильно!» Жанибек сунул руку в карман, вытащил табакерку, насыпал на ладонь насыбая, и прогудел: «Правильно, конечно, правильно!» Его поддержали другие батыры: «Верное решение! Верное!»

К великому собранию с ханским словом обратился Тауке:

- Достойнейшие люди трех жузов! Предки завещали нам не ронять честь перед врагами. Будем сражаться до последнего дыхания! На кровного врага нашего вызываются повести войско Букенбай и Абулхаир. Благословит на поход Суфи Азизходжа. Три верховных бия, которых избрали с Кораном в руках три жуза, одобряют это. Теперь, по закону предков, дадим клятву верности. Пусть сначала предводители трех жузов совершат обряд.