Плеяды – созвездие надежды

...Петр Великий в (1)722-ом году, будучи в Персидском походе и в Астрахани, через многих изволил уведомитъся об оной орде, хотя-де оная Киргиз-Кайсацкая степной и легкомысленный народ, токмо-де всем азиатским странам и землям оная-де ключ и врата: и той ради причины оная-де орда потребна под российской протекцией быть, чтоб только через их во всех азиатских странах комоникацею иметь и к российской стороне полезные и способные меры взять.

Разные бумаги ген. майора А. Тевкелева об Оренбургском крае и Киргиз-Кайсацких ордах. 1762 год.

Временник Императорского московского общества и древностей Российских. М., 1852, кн. 13, отдел III, стр. 45.

...Позади еще один перевал. Впереди еще одна гладкая как доска, голая равнина. Вдали - опять блеклая голубизна горизонта.

Двенадцать верблюдов и двести лошадей, навьюченных до отказа, телеги, повозки, всадники движутся и движутся, будто их кто-то заколдовал и ведет за собой в глубину такыров и песков. Сколько дней, сколько ночей они монотонно и упорно идут, оставляя на бесконечном своем пути глубокие и долгие следы!

Болит тело, ноют все косточки от тряски, слезятся глаза от неотрывного вглядывания вперед - до рези в глазах, до головокружения, до отчаяния! - в тщетной надежде увидеть хоть что-то непривычное.

Все напрасно! Гляди не гляди, напрягай глаза, рви нервы, сколько можешь, - перед тобой все та же картина. Небо - бесконечно синее пространство. Земля - бескрайнее серое пространство...

Миновало пять недель, как караван с посольством вышел из Уфы. И ни разу не появилось ни тучки, ни облачка, не упало ни дождинки. Нависший над путниками белесый небосвод пялился на землю, словно бесстыжая потаскуха. Да и назвали-то небом это тусклое безграничное полотно те, кто в жизни своей, наверное, не видывал настоящего неба! Что с них возьмешь? Кочевники - они и есть кочевники! Напялят на головы лисьи шапки-тымаки и скачут целое лето, вздымая клубы пыли. В этой серой, как шкура издохшего ишака, степи невозможно различить, где небо, а где земля. А может быть, бог умышленно создал это беспределье столь суровым, навевающим тоску, изматывающим душу, ранящим глаза, чтобы чужестранцев мучить томительной скукой, нагонять на них гнетущую тревогу, выводить из равновесия. Чтобы заставить их, чужаков обличьем, одеждой, повадками, речью, горько пожалеть, что отважились пуститься в дорогу, и раскаяться в своих намерениях, планах и желаниях.

«Господи! Хоть бы что-то разломало, сокрушило это жуткое однообразие! - стенал про себя уфимский казак Сидор Цапаев, один из многих, кто сопровождал русское посольство к Абулхаир-хану. - Даже птицы щебечут тут на один лад. И греющиеся на солнце возле своих нор суслики пищат однообразно и тоскливо... Холмы, сколько мы их оставили позади, сколько их еще впереди! Дни наши тоже похожи один на другой. Сегодня - как вчера. И завтра - как сегодня!.. Одно и то же, о господи!»

Так мучился не один только Сидор Цапаев. Всем, кто вместе с русским посольством забирался все дальше в глубь степи, казалось, что караван движется вроде бы — и движется быстро — и вместе с тем будто не продвигается ни на шаг...

Впереди скакали десять дозорных, на флангах находилось также по десять всадников, в центре были сосредоточены люди, а также повозки с разным добром, навьюченные верблюды и лошади. Караван держался как сжатый кулак, никто не отставал. Кони ступали резво и уверенно. Гривы их развевались на ветру, словно боевые стяги... Потряхивая загривками, степенно вышагивали верблюды. И колеса телег вертелись, крутились, не останавливаясь ни на миг. Но ощущение было такое, будто караван не оставил позади ни версты.

«Сколько же можно топтаться на одном месте? Будто нечистая сила привязала нас к одному месту! И место это - унылая, пустая, неоглядная степь! - тоскливо вздыхал

Сидор. - Такой она была вчера и сегодня! И такой будет всегда! Как и двадцать пять дней назад, как и бездну лет назад и бездну лет вперед. Когда никого из тех, кто сейчас в пути, уже не будет, когда превратимся мы в прах!»

Когда кто-нибудь из уфимских казаков не выдерживал и спрашивал степняков, когда же наконец они доберутся до места, те отвечали им: