Плейбой (СИ)

Что такое год без интернета и соцсетей для человека, живущего в двадцать первом веке? Для кого-то это конкретная смерть — особенно, если человек популярен и имеет много друзей; для кого-то — норма жизни, потому что он предпочитает всё видеть своими глазами и общаться с людьми в живую; для меня же это был своего рода тайм-аут, который я взяла осознанно, и знаете что? Я совершенно ничего не потеряла. Быть может, потому, что из моей жизни исчезли друзья, с которыми можно было бы поддерживать связь виртуально; а может, я просто не хотела быть связанной с ТАКИМ миром — в котором отобрать чью-то жизнь или невинность было в порядке вещей.

Но мой тайм-аут закончился, и нужно было возвращаться обратно, потому что есть вещи, которые иными путями получить не получается. Например, официальное сообщество моей новой группы, созданное в ВК для облегчения получения необходимой информации: расписание предметов и экзаменов, домашнее задание, темы рефератов и многое другое. Удобно, конечно, но ведь раньше люди как-то умудрялись узнать всё это без современных технологий? Мой профиль в ВК был неактивен целый год — в прямом смысле этого слова; последний раз я была в сети четвёртого октября две тысячи семнадцатого — чуть больше года назад. Быть может, это странно, но у меня не было желания заходить сюда — даже из любопытства; и я вполне себе ожидала увидеть ноль целых ноль десятых человек у себя «в друзьях».

Но реальность оказалась удивительной.

Никто не только не удалил меня из друзей, но ещё и висело около сорока сообщений от восемнадцати разных человек — с разной датировкой; последнее было отправлено Катей Калининой полгода назад — наверно, примерно в тот период они с сестрой и поняли, что сюда мне писать бесполезно. Я честно пыталась просто удалить это всё, не читая, но любопытство оказалось в этот раз сильнее меня; ну или может я хотела просто узнать, что думают обо мне люди.

Четыре чата действительно лучше было удалить, не читая, потому что они только испортили мне настроение: мои «друзья» просили меня «перестать корчить из себя вселенскую скорбь и пытаться привлечь к себе больше внимания». Даже из обычного печатного текста я получила достаточную дозу яда, способную убить в человеке желание к жизни. Чуть-чуть похлюпав носом, я отправила чаты в «корзину» и пошла дальше; остальные оказались очень даже обнадёживающими: несколько друзей и подруг, включая близняшек Калининых, извинялись и надеялись на разговор, чтобы «расставить все точки над «i» и вернуть нашу дружбу назад». Прочитав подобное, кто угодно воспрял бы духом, хотя, возможно, оборвав все старые связи, я тоже малость перегнула палку; прежней мне были свойственны вспыльчивость, импульсивность и необдуманные поступки, поэтому будет лучше, если я пойду навстречу и не повторю ошибок прошлого.

Единственный чат, который я всё же удалила, не читая, был чат со Сталевским; в голове не укладывается, как после всего, что произошло, этот урод ещё осмелился что-то писать мне. Правда, перед удалением я успела заметить, что последнее сообщение от него пришло буквально месяц назад.

Бездушная сволочь.

Захожу на свою страничку — как это я не забыла, как пользоваться приложением? — и вижу на аватарке улыбающуюся девушку с необыкновенными глазами; пожалуй, глаза — это единственная действительно необыкновенная вещь, которая была у меня. Раньше-то я вообще считала себя особенной, исключительной и совершенно неподражаемой, пока меня не спустили с небес на землю, но сейчас это всё не важно. В семье долгое время никто не мог понять, в кого у меня такие глаза, пока бабушка не припомнила, что у её бабушки тоже был такой необычный цвет глаз — будто бескрайнее синее море, темнеющее к краю радужки.

Совсем не тот цвет, который свойственен рыжеволосым.

Пока я прокручиваю свой профиль, с тоской осознавая, что половина постов уже давно не актуальна, а вторая половина — наивна, мне приходит новое сообщение от незнакомой девушки — очевидно, я раньше была достаточно общительной, раз оставила диалоги открытыми для любого, кто захочет со мной пообщаться.

Странно, что с таким стилем жизни я осталась без парня.

Девушка оказалась старостой моей новой группы, в которой мне теперь предстояло учиться; она поделилась последними новостями и прислала расписание, напоследок пообещав помочь мне влиться в коллектив.

Ну вот, а я-то переживала, что будут трудности.

Вечер субботы — моей последней официальной субботы в качестве свободного от учёбы человека — выдался каким-то нервным; то ли из-за предстоящего возвращения в универ, то ли из-за возвращающейся популярности: не успела я активировать свой профиль, как на меня тут же обрушился шквал сообщений — причём даже от тех, с кем я раньше и не общалась-то толком. Спасало лишь то, что группа теперь будет другая, не знающая обо мне ничего, где я буду самой старшей по возрасту на целый год. Буду «смотреть на одногруппников с высоты своей умудрённой опытом жизни», как выразилась мама.

Мантра работала слабо, но хоть что-то.