Толпа заликовала. Я ждала, что сейчас он заведет разговор о пляже и Диснейленде или о пробках на 405-м шоссе.
Но он повел себя странно. Он замолчал.
Потом медленно — чуть опустились уголки губ, исчез задор в глазах — начал меняться. И внезапно стал совершенно другим, будто с лица слетела маска и обнажила всю его грусть.
Он молчал. Молчал так долго, что зрители начали перешептываться.
— Вообще-то, нет, — неожиданно серьезным тоном произнес он. — Мне было нелегко возвращаться в Лос-Анджелес. Простите. Просто… сегодня кое-что произошло, кое-что неприятное. — Он посмотрел себе под ноги и покачал головой. Потом снова поднял глаза и обвел взглядом весь зал. — Вы, ребята, еще ничего не знаете, но в Лос-Анджелесе я встретил любовь всей своей жизни.
Я судорожно вздохнула, сердце в груди замерло.
Зрители засвистели и заухали, но Джейсон поднял руку.
— Нет, нет. Это не то, что вы подумали. Таблоиды врут. С Лолой Симон мы просто коллеги и хорошие друзья. Эта женщина… — Казалось, он с трудом подбирает слова. — Она невероятная. Вообще-то, она приютила у себя моего пса. Так мы с ней и познакомились. А потом не хотела его отдавать. Сказала, я сначала должен доказать, что люблю его. — Он засмеялся, и толпа засмеялась в ответ.
— Мы очень быстро влюбились друг в друга, — продолжил он. — Я знаю, что говорят о любви с первого взгляда, — но это правда. Да я, черт возьми, влюбился в нее еще до того, как впервые увидел. Она поехала со мной на гастроли. Она талантливая художница и не смогла рисовать в дороге. — Джейсон обеими руками вцепился в стойку микрофона. — Гастроли — это всегда тяжело. Они выматывают. Но она решила поехать, потому что любила меня, хоть ей и пришлось многим пожертвовать. Но произошло кое-что ужасное, о чем я не мог ей сказать. И однажды я понял, что со мной ей будет плохо. Я не мог предложить ей нормальную жизнь и не мог защитить ее. Поэтому я сделал так, чтобы она меня возненавидела, и мы расстались.
Кристен сжала мою руку.
— Ты это слышишь? О чем он?
Я помотала головой. В глазах стояли слезы.
— Не знаю, — выдохнула я.
Джейсон засмеялся.
— Самое смешное, я получил, что хотел. Я хотел, чтобы она меня забыла. И знаете что? Она забыла. — Он провел по губам ладонью. — Сегодня у нее свидание. Я видел ее. Заезжал сегодня к ней в галерею и, когда выходил, увидел ее с каким-то парнем. Я чуть с ума не сошел, — прошептал он. — Думал, ничего не может быть хуже нашего расставания. Но нет…
У меня пересохло во рту. Перехватило дыхание.
— Кристен, он был там. — Я боялась отвести от него взгляд, чтобы посмотреть на подругу. — Он был там, — прошептала я. — Он приходил.
На этот раз он долго не мог взять себя в руки. Джейсон долго молчал, и зал замер в гробовой тишине. Над головами висели сотовые телефоны и снимали происходящее на видео. Его слова
Джейсон зажмурился, а когда открыл глаза, голос его стал печальным.
— Ты думаешь, что знаешь, как выглядит любовь. Думаешь, сказки и мелодрамы подготовили тебя ко всему. Наконец находишь ее, настоящую, и понимаешь, что ничего в любви не смыслишь. — Он покачал головой. — Она была песней о любви, написать которую у меня никогда не хватит таланта. — На последнем слове голос его дрогнул.
— Слоан, — зашептала Кристен, — все плачут… — Она ткнула меня в бок. — Смотри.
Я оторвала взгляд от сцены и огляделась. Женщина, сидящая рядом со мной, прижала к губам ладонь и плакала. Плакали все.
Джейсон тоже смахнул пальцем слезы и поднял гитару.
— Ее уже не вернуть. Слишком поздно. Но эту песню я посвящаю Слоан. Она называется «Доказательство».
Мое хрупкое сердце разлетелось на кусочки. Я потеряла над собой контроль. Наклонилась вперед, закрыла рот руками и зарыдала.
Джейсон пел.
Пел о женщине, в которой соединились все четыре времени года. Когда шел снег, она несла с собой умиротворение и покой. Весной была манящим туманом над стеклянной гладью озера. Полной луной, белой и девственно-чистой на черном как смоль летнем небе. А осенью — такой живой, что можно было умереть от ощущения мира, потому что видел его своими глазами.
Ничего красивее он еще не писал. Ничего красивее я еще
Это была
Вокруг меня не было тысяч восторженных фанатов Джексона. Рядом со мной не сидела Кристен. Не было даже Джексона. Это пел
Но он так
Когда музыка стихла, зал обезумел. Я никогда такого не слышала. Даже после самых популярных песен.
Джейсон обвел печальным взглядом беснующихся фанатов, будто все они были ему безразличны. Будто ему было все равно, понравилась ли им песня или нет. Он был настолько подавлен, что не ощущал ничего, кроме пустоты, с которой я жила последние три месяца.
И вдруг замер.
Он поднял ладонь, чтобы загородить свет, и вгляделся в толпу.
— Боже. Мой, — выдохнула рядом со мной Кристен.
Он просто стоял и смотрел.
На