Плейлист «Долго и счастливо»

— В среднем у большинства музыкантов уходит три года на один альбом.

Слоан отпрянула, словно получила удар под дых.

— Три года? — процедила она, уставилась на колени и стала раскачиваться. — Три года, Джейсон? — Она снова подняла заплаканные глаза на меня. — Каждый альбом?

Я знаю, что это долго…

Внезапно она побледнела.

— Но ты же не можешь ничего сочинить, — прошептала Слоан, будто наконец осознала всю серьезность нашей ситуации. — Значит, еще девять лет? Еще? — Ее глаза умоляли меня сказать, что это неправда.

А я не мог.

Ничего не ответив, я встал, чувствуя, что должен хоть как-то скрасить этот день, но не знал, как.

— Наполню тебе ванну.

Я включил воду в джакузи и налил гостиничного мыла.

— Сегодня оставайся здесь. Ты болеешь.

Она не стала спорить, как делала это обычно, когда я пытался заставить ее заняться собой, а не мотаться со мной, — не знаю, хороший это знак или плохой.

Я поставил ее на ноги и стал развязывать халат. Она казалась заторможенной и избегала смотреть мне в глаза.

Светлые волосы собраны в пучок на макушке. Она больше их не распускала. Редко красилась и не делала маникюр. Мне плевать, как Слоан выглядит. Для меня она всегда красавица. Но меня беспокоило то, что с ней происходит. Она перестала за собой ухаживать.

Здесь она приходила в упадок. Будто я взял с собой в путешествие орхидею и та перестала цвести. Я наблюдал, как цветок увядает, как облетают его лепестки, но ничего не мог поделать. Разве только увезти его обратно домой и пересадить. Но сейчас это невозможно.

Она закашлялась, и мне стало еще хуже, чем прежде.

— Я принесу завтрак сюда, — сказал я. — А потом ты вернешься в постель.

Я помог ей забраться в ванну, а сам пошел в комнату, взял стул и прикатил его в ванную, чтобы организовать для нее стол. Потом принес еду и расставил ее. Я то и дело поглядывал на часы, потому что уже опаздывал. Я должен быть здесь, с ней, заботиться — хотя бы быть рядом, когда она будет готова обсудить то, что только произошло, — но вместо этого надо ехать на, черт бы ее побрал, радиостанцию.

Я поцеловал Слоан на прощание в лоб и ушел. Она не сказала мне ни слова и никак не отреагировала.

За рулем была Зейн, поэтому я позвонил Эрни. Удерживая телефон плечом, я тер виски, пытаясь изгнать из головы наступающую боль.

Он взял после первого же гудка.

— Ты знал, что, когда спишь на диване в гостиной, можно наблюдать за восходом солнца через стеклянные двери?

Я потер переносицу.

— Зря я позвонил в такую рань. Прости, что разозлил твою жену.

— Мои жены всегда на меня злятся. Как Слоан? Нормально восприняла?

Я смотрел в окно на залитые дождем улицы Мемфиса.

— Нет. Она заболела. Она устала. Она несчастна.

— Неудивительно, — хмыкнул он. — Невыносимо постоянно находиться в дороге.

Я устало потер глаза.

— Я грезил об этом всю жизнь, и вот мечта сбылась, а я хочу лишь одного: чтобы все это, черт возьми, скорее закончилось.

Я представил, как Эрни кивает в знак согласия.

— Ты пал жертвой собственного успеха. Пока люди хотят тебя слушать, ты будешь вынужден гастролировать. — Он протяжно выдохнул в трубку. — Знаешь что, друг мой, а у тебя ведь есть выбор.

— Я не собираюсь с ней расставаться.

— Это, конечно, вариант, но я не об этом. Мне, кстати, обидно, что ты думаешь, будто я могу такое предложить. Речь ведь о твоей первой жене как-никак.

Я хмыкнул.

— Можно стиснуть зубы и записать хрень, которую они предлагают.

Из меня вырвался стон.

— Ну-ну, думай позитивно. Все быстрее закончится. Либо это, либо то, а то тебе явно не по душе. Из этого контракта есть всего два выхода. Либо ты его исполняешь, либо тебя кидают. А они бросят тебя только в том случае, если твоя карьера полетит к чертям. А это невозможно, если только не появится какое-нибудь компрометирующее видео, о котором я не знаю.

Я закрыл глаза и откинулся на подголовник.

— Послушай, — сказал он. — Дай ей передохнуть. Отправь на несколько недель домой.

Я поднял голову. Отправить ее домой?

От одной мысли, что придется ездить без нее, у меня скрутило живот. Только благодаря ей мне удавалось сохранять рассудок. Я оказался заложником собственной славы. Запертый в автобусе или гостиничном номере, пока не захочу раздавать автографы, а я не хочу. Вся прелесть этого улетучилась еще много месяцев назад. Я не против сидеть в заточении вместе со Слоан, но одному? Она была для меня всем миром. Моим близким человеком. Предложение отправить ее домой звучало как приговор.

— Чем бы хотела заняться Слоан? — спросил Эрни.

Я сжал виски.

— Она хочет готовить. Рисовать. Видеться с Кристен.

— Отлично, устрой ей это. Ей нужно отдохнуть от всего этого дерьма. Выгорание не шутка, а вы еще даже не улетели за границу. Потащишь Слоан в таком виде в Англию, а там акклиматизация, упадок сил. В итоге она сделает то, что сделала моя вторая жена, — соберет вещи и свалит от тебя к барабанщику, пока ты где-нибудь в Берлине настраиваешь звук.

Я устало кивнул.

— Она еще и болеет? — уточнил он.