Плейлист волонтера

Продолжив ковыряться в жизни поселка, находим одну подозрительную личность: какая-то девушка, сотрудница зоны, резко сорвалась в Татарстан – взяла больничный и уехала в день пропажи мальчиков. Она знала их лично и была знакома с отцом одного из ребят, жившим тоже в Татарстане. Так, это уже что-то. Я иду к Сене и рассказываю ему эту историю. Сеня тут же, позвонив в пару мест и подтвердив мою информацию, берет СКшников – и мы идем взламывать ее дом. В доме обнаруживаем следы спешки: на полу валяются вещи, которые девушка с собой не взяла, на кухне, прямо на столе, в тарелке, гниет какая-то лапша. Сеня обещает проверить девушку – с кем ехала, как, и отослать запрос в Татарстан.

В штабе меня ждет сюрприз – одна из групп, работавшая у болот, нашла следы: две пары, похожие по размерам (большой 38-й, маленький гораздо меньше, 34-й), что близко к размерам ног мальчиков. Они шли по свежим следам, которые петляли в сторону болот, потом встретили и обратные следы. Еще одна группа, отправленная туда же, в соседнем квадрате нашла не только следы, но и свежую кучку какашек и вызвала меня по рации.

– Какашки человечьи? – задаю вопрос.

– Ну, похоже.

– Следы рядом есть?

– Есть.

– Посмотри, там в какашках есть фракции чего-нибудь?

– Морковка, наверное…

– Дерьмо твердое, колбаской?

– Колбаской.

– Какого диаметра?

– Что?

– Дерьмо толще твоего обычного?

– Нет, тоньше… гораздо.

Так мы поняли, что какашки могли принадлежать ребенку. Это уже что-то. Следы и свежие какашки, но слишком близко к поселку (так близко, что слышно собак и нетрудно добраться до просек, чтобы выйти, на это должно хватать интеллекта десятилетки). Надо попытаться понять, ходил ли кто-то из поселка на болото в последние дни, – и ребята идут на еще один круг опроса. Сеня, пришедший нас проведать, уже не удивляется количеству информации: «Скажешь об этом генералу».

В классе школы – с десяток дядек разной степени мордастости, все важные, щекастые. МЧС, полиция, СК. Самые дохлые тут – мы с Сеней. Поначалу скучные офицеры, егеря и фсиновцы отчитываются о проведенных за день работах. Потом генерал рисует на карте шеренгу – для иллюстрации того, как всем нам предстоит провести вечер. 300 человек, по мысли генерала, ровным победоносным строем проходят пару километров в ночи, ловко разворачиваются и чешут соседние квадраты в обратном направлении. Тут Сеня вставляет свои пять копеек: «Волонтеры организуют нам шеренгу». Генерал удивляется. Послушав меня пару минут – я объясняю, как лучше сделать длинную цепь, на примере Новосибирска, – генерал кивает и соглашается. Затем я перехожу к какашкам – и это производит мини-фурор. К вопросу о совместной работе я начинаю подкатывать, но Сеня дает знак мне заткнуться.

После совещания я стою и курю на крыльце. Сеня выходит минут 10 спустя:

– Всё, завтра забирай всех. Утром генерал на разводе это скажет, работайте.

– Что помогло?

– У тебя – какашки, у них – ничего.

Но в штабе меня ждет разочарование.

– Штапич, мы нашли автора какашек. Ты не поверишь, здесь есть карлица, она с матерью ходит за клюквой на болото. Это были они, и следы их, и какашки.

За день я уже пообвыкся видеть лица с явными признаками вырождения, но – ВТОРОЙ КАРЛИК на малюсенький поселок в 2 тыщи человек?

Вечером уставшие и заебаные волонтеры вынуждены терпеть мою тиранию – я объявляю, что нужно выстроить цепь и прогулять полицию и МЧС по лесу. Ребята ворчат, но смиряются. При этом я отправляю не всех, а самых крепких и лояльных, кому можно было прямо сказать, что мы немного поиграем в полицейские игры, а завтра займемся делом. Остальные ужинают и ложатся спать.

Места в зале уже нет, и свой спальник я кидаю за кулисы, на сцене. На кулисе, с внутренней стороны, приколот текст а-ля суфлер:

За окошком снегири
Греют куст рябиновый,
Наливные ягоды
Рдеют на снегу.
Я сегодня ночевал
С женщиной любимою,
Без которой дальше жить
Просто не могу…

Прогулялись ребята не зря. Черчу задачи и радуюсь: теперь на 40 старших групп (а у нас были только опытные волонтеры) приходится 200–250 штыков полиции, и мы можем работать в полноценные 40 групп. 40 групп!!! Если бы у нас было 40 волонтеров, это всего 8–10 групп. Мы сможем много, и я самодовольно отчитываюсь Жоре: «С ментами всё ок. Завтра будем вытаптывать лес».

Утром отпадает «татарская» версия. Оказалось, что девушка сорвалась и уехала, потому что у ее бывшего любовника нашли ВИЧ. Она поехала в Казань проверяться.

Часа 3 уходит на то, чтобы отправить группы в лес (и это с учетом заранее расписанных задач). На каждую группу – никак не меньше трех-четырех минут. К концу постановки задач остаются «дальние» квадраты. Самая сложная задачка – проверить реку, которая ограничивает зону поиска с севера. Мне жалко отдавать туда, в маловероятные квадраты, опытных людей, а неопытные не могут пройти за день 35–40 км. Подходит хрупкая и невысокая девушка.

– Отправьте меня на задачу, вот дальнюю.

– Я не могу отправить вас одну.