Плеханов

Осмотрев главные достопримечательности Рима, Плехановы выехали в Неаполь. Прибыли они туда тоже ранним утром и сразу же устроились в маленьком французском отеле на берегу Неаполитанского залива. Шум от криков уличных торговцев, треск колес по мостовой, громкий говор толпы — все это создавало своеобразную, звучную симфонию.

В первый же день посетили Национальный музей Неаполя.

Георгий Валентинович был неутомим. Он всегда возил с собой несколько книг по истории того города, куда они направлялись, и не только наслаждался красотой, но и изучал искусство Италии.

В своих воспоминаниях Р. М. Плеханова пишет о поездке в Италию.

— У меня, — говорила она, — какое-то двоякое впечатление. Сколько уничтожено культурных ценностей слепыми силами природы! Но нельзя не восхищаться остатками искусства древних греков и римлян. Ведь многие современные города отстают по своей архитектуре от тех, которые были много сотен лет назад.

— У меня тоже такое чувство, — соглашался Плеханов. — Но меня утешает мысль, что эти ценности не совсем пропали. И на Форум, и в Помпею стекаются ученые, архитекторы, инженеры, чтобы изучить тайны их постройки, их гармонию. Нет! Человеческий гений не пропадает, он, вооружившись старым, идет вперед к новым знаниям, к новым открытиям.

На следующий день решили отдохнуть, а потом двинуться на Везувий. Но планы их были нарушены приглашением А. М. Горького посетить его на Капри.

«Алексей Максимович и Екатерина Павловна приняли нас, — пишет Р. М. Плеханова, — чрезвычайно приветливо, угощали нас как истые русские хлебосолы. В течение дня, во время прогулок и за столом во время обеда, и вечером во время чая лилась оживленная беседа главным образом между Георгием Валентиновичем и Алексеем Максимовичем об Италии, Неаполе, его художественных богатствах, о нравах итальянцев, о социалистическом движении, итальянских социалистических лидерах, и я поражалась начитанности и природному уму писателя-пролетария.

Когда мы расстались поздно ночью с любезными хозяевами, Георгий Валентинович рассказал мне, что по поводу его полемической статьи, направленной против «богоискателей» и горьковской «Исповеди», у него был разговор с Алексеем Максимовичем. Алексей Максимович дружественным тоном сказал Георгию Валентиновичу: «Строго вы, Георгий Валентинович, отнеслись к моей «Исповеди». Здорово пробрали меня». На что Георгий Валентинович ответил, что ставит высоко его художественный талант, но считал своей обязанностью решительно восстать против того, что он считал вредным в идеологических взглядах его как социалиста. Георгий Валентинович тут же добавил: «Вы, Алексей Максимович, изменились, бросили свою мистическую точку зрения на задачи человечества и пролетариата. Если да, то развивайте вашу теперешнюю точку зрения, я напишу об этом и отдам должное вашему теперешнему миросозерцанию»…

Был разговор о тактике большевиков и ликвидаторов. К последним Алексей Максимович относился с большой неприязнью…

О приезде Плеханова на Капри Горький пишет А. Н. Тихонову и И. П. Ладыжникову. Последнему он сообщает: «Здесь — все по-старому, кроме одной крупной новости: был у меня Плеханов. Свидание очень интересное, кажется, мы установим добрые отношения, говорили о многом, откровенно и подробно. Идею пересмотра программы в связи с запросами современной русской жизни и включение в нее одним из пунктов борьбу с алкоголизмом он находит очень удачной, своевременной, исполнимой. Находит и возможной и естественной гегемонию в России социалистической идеологии. Вообще — все было очень недурно. Лично он мне понравился, и мне кажется, что с ним можно пиво варить новое».

Отдохнув немного в Неаполе, Плехановы вернулись в Сан-Ремо, полные впечатлений и новых сил. Плеханов сразу же написал Горькому. «Многоуважаемый и дорогой Алексей Максимович! Прежде всего позвольте поблагодарить Вас обоих за то очаровательное (поистине очаровательное!) радушие, с которым Вы нас приняли у себя на Капри. Моя жена говорит, что из всех впечатлений, вынесенных нами из поездки на юг Италии, самым приятным и сильным было впечатление, доставленное экскурсией к Вам. Я совершенно согласен с ней. Я видел много людей, но редко я выносил из встреч с ними такой запас бодрости, какой вынес я из последней встречи с Вами. Будьте здоровы, это все, чего можно пожелать Вам, — все остальное у Вас есть; талант, образование, энергия, светлая вера в будущее и прочие, этим подобные, неоцененные блага. Живите еще долго и долго и обогащайте нашу художественную литературу Вашими произведениями» (3—VI, 399–400).

Горький ответил, и завязалась переписка, которая длилась вплоть до войны.