Плеханов

Болезнь жены, о которой пишет Георгий Валентинович, — это ее тяжелое состояние после рождения ребенка. В мае у Плехановых родилась еще одна дочка, которую решили назвать Марией. Мать и ребенок хворали, 4 марта 1889 года, за два месяца до рождения девочки, Плеханов писал Аксельроду: «Вы сегодня (понедельник) утром получили мою телеграмму относительно высылки денег Розе. Послали ли Вы их? Она мне писала, что вот уже шесть дней, как у них ничего, кроме молока, не было. Денег ни сантима, молоко же давали в кредит. Ввиду этого (кстати, прошу Вас, чтобы об этом, кроме Вас и Надежды Исаковны (Аксельрод. — Авт.), никто не узнал) всякие мои расчеты должны отойти на задний план. Завтра, 5 марта, мне необходимо заплатить женевскому домохозяину за квартиру 250 фр… Все это время Розе не было решительно никакой возможности платить, она еле не умерла с детьми с голоду. Я как-нибудь сделаюсь, Сергей (Кравчинский. — Авт.) выручит, а нет, так уеду Женеву, но по могу позволить, чтобы мою семью выгнали с квартиры».

В Париж на учредительный конгресс II Интернационала поехали Плеханов и Аксельрод. Делегация от русских социалистов состояла из них и четырех народовольцев, в их числе был и П. Л. Лавров. Плеханов и Лавров не виделись несколько лет, в полемике они часто бывали резки, но после некоторого замешательства в первый момент испытали большую радость от встречи.

В 100-летнюю годовщину взятия Бастилии — 14 июля — в Париже начал свою работу Международный социалистический конгресс: В нем участвовало около 500 делегатов, многие из которых были известными организаторами и руководителями рабочего движения своих стран, — А. Бебель, В. Либкнехт, П. Лафарг, Элеонора Маркс-Эвелинг. На конгрессе были не только марксисты, но также анархисты и реформисты.

Делегаты конгресса тепло встретили выступление Петра Лаврова, который говорил о революционном движении народников в России.

Плеханов также записался в число выступающих. Он очень волновался, понимая, что должен выступить перед таким авторитетным форумом от имени зарождавшейся российской социал-демократии, неизвестной еще тогда на Западе. К тому же и имя его ничего не говорило многим присутствующим, хотя к тому времени его знали лидеры марксистов — Энгельс, Гед, Лафарг.

Павел Аксельрод подбадривал Плеханова.

Плеханов был, по воспоминаниям современников, худым и стройным мужчиной среднего роста, с красивым лицом, огромным лбом, орлиным носом и гордыми глазами, которые время от времени загорались веселым юмором. Особенно выделялись его чрезвычайно большие, своеобразные, густые и косматые брови.

Выйдя на трибуну, Плеханов справился с волнением и в очень короткой речи успел изложить взгляды русских социал-демократов. Он начал, прямо обращаясь к делегатам конгресса: «Граждане! Вам, может быть, странно видеть на этом рабочем конгрессе представителей России, — России, где рабочее движение до сих пор, к сожалению, слишком слабо. Но мы думаем, что революционная Россия, во всяком случае, не только не должна держаться в стороне от новейшего социалистического движения Европы, но что, наоборот, теперешнее сближение ее с ним принесет большую пользу делу всемирного пролетариата». Далее он говорил о реакционной роли царского самодержавия как всемирного жандарма, о развитии капиталистических отношений и образовании пролетариата в России. Плеханов воспользовался трибуной, чтобы выступить с критикой народнических идей: «Силы и самоотвержение наших революционных идеологов могут быть достаточны для борьбы против царей как личностей, но их слишком мало для победы над царизмом, как политической системой». В заключение Плеханов сказал: «Задача нашей революционной интеллигенции сводится…, по мнению русских социал-демократов, к следующему: она должна усвоить взгляды современного научного социализма, распространить их в рабочей среде и с помощью рабочих приступом взять твердыню самодержавия. Революционное движение в России может восторжествовать только как революционное движение рабочих. Другого выхода у нас нет и быть не может» (3—VIII, 86). Когда Плеханов шел на место, глаза его радостно сверкали, он чувствовал, что его выступление было выслушано с вниманием.

Потом, в кулуарах, его расспрашивали о революционном движении России и его перспективах, которые представлялись западноевропейским социал-демократам совсем в другом виде. Позднее русский эмигрант Алексей Воден посетил Ф. Энгельса, который сказал, что речь Плеханова на Парижском конгрессе и ему и многим товарищам понравилась. Энгельс познакомился с этой речью по протоколам, напечатанным в немецком журнале «Социал-демо-крат».

После конгресса Плеханов и Аксельрод решили поехать в Лондон, чтобы «представиться по начальству», как шутил Плеханов. О личном знакомстве с Энгельсом все они давно мечтали. О том, как произошло знакомство первых русских марксистов с одним из основателей научного социализма, оставил воспоминания Павел Аксельрод: «Нечего говорить, что к Энгельсу мы шли полные благоговения, и в этом отношении я и Плеханов ничуть не уступали друг другу.