Племенные войны

Тем не менее, штат школы командиров решили расширить. Появились товарищ Инно, чтобы финнов возглавлять, и товарищ Эйно Рахья, чтобы финнов направлять. А общую, так сказать, интернациональную учебную часть возглавил профессор бывшей военной академии генерального штаба гражданин Изметьев. Александра Василевского решили не приглашать, раз уж революционные матросы были против. Так он и сидел на иждивение у родителей при Угличской волости Кинешемского уезда Костромской губернии, учителем работал, пока не загремел под призыв в апреле 1919 года.

Курсы разместились в Петрограде на Съездовской линии Васильевского острова. Все в них было хорошо: и учебные классы, и спортивные залы, и столовая, и караульное помещение, и баня и, самое главное, «т д». Под скромными буквами, скрывающими «так далее», подразумевался актовый зал, где в 1917 году заседал 1-й съезд Советов новой России и самая обширнейшая в городе библиотека.

В библиотеке было все, и там был сам Антикайнен. Он бы и не уходил оттуда, да служба требовала выполнения военных условностей: нарядов, караулов, построений и строевой подготовки. Здесь была самая странная подборка изданий, в том числе и «Калевала» перевода Бельского, и Пушкин с «Капитанской дочкой», и Лермонтов с «Маскарадом». Все по-русски, по-немецки и даже по-английски, но теперь для Тойво перестало быть большой проблемой разбираться в кириллице.

Финских книг, несмотря на то, что курсантов-финнов наличествовало изрядно, было раз-два и обчелся. Вероятно, финское книгоиздание отчего-то тормозилось. На шведском — пожалуйста, но на шведском читать неинтересно: ни черта не понять, чего там шведы пишут, кого склоняют!

На 14 ноября в школу прибыло 141 человек, ожидалось еще сколько-то, чтобы получилось заявленное количество в двести штыков. 29 человек командного состава почему-то каждый раз выдавал разную цифру ожидаемых обучаться, а 23 преподавателя стояло на своем: пятьдесят девять — и баста. Под это дело выделили целых 14 винтовок, нецелые винтовки к учебному процессу не допускались. Тотчас же сформировались учебные группы: 4 — пулеметные, одна — артиллерийская, 3 — саперно-строительные. В первые распределились по 15 воинов, во вторую — четырнадцать, в третьи — по двадцать. Куда-то задевалось еще семь курсантов.

Вообще, каждое построение с перекличкой знаменовалось не только мечтою о Знамени, но и разногласиями в подсчетах курсантов. Их было то больше, то, в основном, меньше списочного состава. Будто они как-то периодически пожирались самими собою, а иногда так же почковались. Попытки пофамильной корректировки не приводили ни к чему. «Все курсанты на одно лицо», — кричал дежурный после проверки, но людей все равно было в несоответствии соответствия.

Кстати, мечта школы командиров однажды воплотилась: 23 апреля 1919 года ЦК Финляндской компартии вручил курсам Знамя. ЦК Российской, либо латышской, либо азерибаджанской компартий на Знамя так и не подвиглись. Флажки давали, буденовки — но разве это идет в какое-нибудь сравнение с настоящим кумачовым полотнищем! Финны расстарались, даже суровый вечно бухой матрос Черников расчувствовался.

Тойво после Съезда комсомола никак не мог прийти в себя. Все-таки излишнее внимание, лишние взгляды, лишние оценки так прилипчивы, вполне оправдывая определение «сглаза». Сглазили его, это и ежу понятно.

Он взял увольнительную на субботу-воскресенье под предлогом встречи с комсомолками, уныло козырнул в ответ на кривую усмешку дежурного офицера и отправился на трамвае в сторону взморья Финского залива.

Было все так же хмуро и холодно, море угрожающе шумело, тростник вяло качался из стороны в сторону под небольшим ветром. Вокруг — никого. Конечно, поздней осенью мало находилось любителей получить порцию простуды, окунувшись в сырость и промозглость. Разве что чайки, нахохлившись, сидели на выброшенном плавнике, обточенном волнами, да думу свою думали: а не полететь ли нам, пацаны, на помойку, отужинать там, с воронами перемахнуться?

В море — ни одного паруса, только пароход какой-то, тужась черным дымом, чешет куда-то в Кронштадт. Вероятно, крейсер «Аврора» нагуливает боевой дух, чтобы еще раз пульнуть холостым выстрелом для объявления революции, сегрегации или конгломерации.

Тойво посмотрел в морскую даль, морская даль посмотрела в него. Здесь ходили под парусами загадочные парни-викинги, старый Вяйнемейнен правил своим челном по дороге в Похъелу, отсюда выдвинулся в поисках смысла жизни великий мореплаватель Навин, Иисус Навин (navin — моряк, в переводе с рунического санскрита), здесь все, как было долгими столетиями. «Надышаться можно только ветром», — усмехнулся Тойво, набрав в легкие сколько можно воздуха.