Племя

Атлатль снова оглянулся. Он потратил драгоценные мгновения на то, чтобы отыскать выступы и трещины в каменной стене, за которые можно было уцепиться и подтянуться на руках наверх. Ему повезло, что у стены был небольшой наклон, – это облегчало подъем.

Юноша еще раз взглянул на волков. Два приближались с одной стороны, три – с другой.

Теперь любое промедление будет стоить ему жизни.

Атлатль кинулся прочь с места сражения, оставив свою метательную палку. Высоко подняв правую руку, он дотянулся до выступающего камня, а затем нашел, за что ухватиться левой. Потом он обнаружил трещины, в которые можно было засунуть ногу. Распластавшись по скале, Атлатль приподнялся на здоровой ноге и ухватился повыше правой рукой. Он поднялся еще на два уступа вверх, полагаясь на силу мышц и стараясь не опираться на слабую ногу.

Его лицо оказалось рядом с тигренком, сидящим наверху.

Атлатль увидел, что лапа саблезубого детеныша, израненная лютым волком, кровоточила в том месте, где была разодрана шкура. Он поднял глаза, и на мгновение их взгляды встретились. Но затем малыш вдруг замахнулся невредимой передней лапой, и его крошечные коготки царапнули Атлатля по носу.

Такая неблагодарность выглядела настолько возмутительной, что Атлатль должен был просто-напросто сбросить звереныша с уступа и отправить его на верную смерть к волкам. Однако вместо этого он только слегка поморщился от боли и улыбнулся из-за бесцеремонности детеныша.

Взобравшись на уступ рядом с тигренком, Атлатль почувствовал, что по его лицу течет кровь.

Зверек продолжал рычать и шипеть. Юноша понимал, что его следовало бросить на произвол судьбы, но тигренок спас ему жизнь, выскочив из кустов к своей матери. К тому же, несмотря на боль от царапин на лице, его бессмысленная отвага позабавила Атлатля.

– Если ты еще раз так сделаешь, я тебя распотрошу, – предупредил он тигренка.

Детеныш мгновенно привстал на задние лапы, а передней снова ударил его.

– Довольно с тебя, – решил Атлатль.

Он помахал левой рукой, чтобы отвлечь зверя, а другой схватил его под брюшко. Подняв детеныша над головой, Атлатль подсадил его на еще более высокий уступ. Теперь лютым волкам до него уж точно было не добраться.

– Держись подальше от меня, – предупредил юноша, – а не то…

Он так и не договорил, потому что в этот миг понял, что детеныш тигрицы был обречен погибнуть. Калеки выживают, только если им кто-нибудь помогает. Что-то подобное годами твердил Атлатлю его двоюродный брат Пауоу. Калеки только брали у племени и ничего не давали взамен. Они были обузой. Отец Атлатля Нутау никогда не произносил этого вслух, но юноша знал, что он тоже так считает. Сын был позором для Нутау, который стал главой племени благодаря своим охотничьим умениям, признанным лучшими среди остальных мужчин.

Тигренок меж тем заполз в кусты, в которых до этого прятался от соек.

– Значит, ты меня все-таки понимаешь, – кивнул Атлатль тигренку.

Юноша взобрался еще немного повыше, а детеныш остался сидеть внизу у его ног, выглядывая из кустов, которые однажды укрыли его от соек, и все еще шипел и фыркал на волков.

Волки в едином ритме метались взад-вперед. Ни один из них пока не нанес саблезубой тигрице смертельной раны, но каждый раз, когда в нее вонзались их зубы, на шкуре большой кошки оставалось все больше крови.

Атлатль видел, что тигрица слабеет, истекая кровью. Каждый раз она отражала атаки все медленнее, и каждый ее ответный удар был менее точным. Атлатль поморщился. Если бы он остался там, внизу, его бы вскоре разорвали на части.

Юноша отыскал большой камень и швырнул его вниз. Камень попал в голову одному из волков, приближающихся к тигрице. Оглушенный хищник тотчас же рухнул наземь. Огромная кошка сделала выпад, вонзив острые клыки в волчье брюхо. Тот завыл. Саблезубый хищник отпрянул назад.

Атлатль порадовался победе тигрицы.

Однако эта радость продлилась недолго. Было очевидно, что ее силы быстро истощаются. Схватка продолжалась до тех пор, пока, словно по команде, другие волки не набросились разом на саблезубую тигрицу, похоронив ее под серой рычащей волной своих тел.

Конец для тигрицы был предрешен, и Атлатль знал, что как только волки покончат с ней, то сразу приступят к поискам сбежавшей добычи.

Под гвалт и рев продолжавшегося внизу сражения Атлатль сосредоточился на своем спасении. Он собрался было подтянуться еще немного повыше, когда детеныш наклонился вниз, словно готовясь присоединиться к идущей внизу битве.

– Может, бросить тебя волкам? – спросил Атлатль у тигренка. – Тогда твоя смерть будет гораздо легче: тебе не придется ждать тут, среди камней, когда уйдут волки, и медленно умирать от голода.

Тигренок наклонил голову и уставился на Атлатля.

– Нет, – сказал тот саблезубому спутнику, – ты не часть племени.

Тигренок пододвинулся ближе.

– Говорю тебе: ты сам по себе. Тебе нельзя со мной.

На глазах у Атлатля тигренок чуть не свалился с уступа, ища опору своим большим неуклюжим лапам. Не раздумывая, юноша потянулся, чтобы удержать его. В конце концов, этот детеныш спас ему жизнь…