Племя

— Почему бы и нет… — задумчиво повторил Родригес. — Да потому, что я устал от этого. Я хочу жизни, спокойной жизни, настолько спокойной, насколько это возможно сейчас. Я хочу жить, хочу радоваться, хочу любить, хочу чувствовать себя самим собой. Роза, ты только посмотри, как все стало хорошо. Мы уже и позабыли, когда последний раз бежали от Драугров, мы спим в квартирах, на кровати, вместо холодных полов в заброшенных магазинах. Я привыкаю ко всему этому и не хочу это потерять. Мне страшно думать о том, что все может вновь пойти не так. Я больше всего в жизни боюсь терять, боюсь потерять свое счастье, тебя, тех, кто помогал нам все это время. Знаешь, как дрожат мои руки, когда я думаю о потерях? И сейчас, когда получилось забыть о них хотя бы на мгновение, мне стало лучше.

Роза внимательно слушала Шона, закрыв глаза и уткнувшись носом в согнутый локоть. Когда монолог завершился, девушка взглянула на Родригеса, в ее глазах цвета дождевых облаков блеснуло сожаление.

— Я понимаю тебя. Поступай так, как считаешь должным, — Роза внимательно посмотрела в больные красные глаза Шона, удивившись, что не замечала бледности его кожи. — Ты выглядишь неважно, — она поднялась со стула, подойдя к Родригесу. Роза слегка наклонилась и коснулась подбородком его влажного лба, придерживая холодной рукой голову. Эта прикосновение нежной кожи разлилось по телу Родригеса сладкой дрожью, оставив после себя фантомное чувство.

— Мне кажется, у тебя температура.

— Все в порядке, — машинально ответил Шон. — Знаешь, наверное, ты права. Я вернусь к исследованиям.

Шон ожидал увидеть на лице Розы радость или хотя бы крохотную улыбку, но она смотрела на него с тревогой и тоской, взгляд ее был мрачный и слишком уж грустный.

Ей не хотелось покидать больного Шона, но другого выхода она не видела.

Удобно расположившись в мягком, но жутко скрипучем кресле, Кирилл, жадно причмокивая, поглощал ароматную жидкость из кипятка и пары необычайно красивых листиков, которые в городе были принято именовать “чаем”, хоть и на вкус этот эликсир напоминал чудесный напиток прошлого лишь отдаленно. За окном уже начинало смеркаться. Густая масса светло-серых облаков плавно покрывала город. В дверь раздался осторожный стук, с каждым ударом перерастающий во все более настойчивый. Кирилл неохотно отложил чашку в сторону и открыл дверь.

Перед ним оказалась Роза, очень встревоженная. Дыхание девушки было неровным, словно только что она пробежала целый круг по городу или же чудом спаслась от нападения. Она подняла свой взгляд, полный тоски и тревоги, но, тем не менее, казавшийся каким-то неестественным, на Кирилла.

— Что произошло? — сразу же спросил он, как только ощутил на себе взгляд Розы.

— Шону… нужна твоя помощь. Он у себя дома, ты должен помнить где это, — проговаривала скороговоркой девушка. — Помоги ему, пожалуйста.

— А что с ним? — недоумевал Кирилл, но уже тянулся за курткой.

— Там… В общем, помоги, пожалуйста.

— Да, да, конечно помогу! Пошли, ты выглядишь напуганной.

— Извини, Кирилл, — окликнула девушка его, как только он вышел из квартиры, — Можно мне остаться пока у тебя дома. Я очень устала, пока дошла, меня всю штормит.

— Конечно, оставайся, — спешно проговорил Кирилл, впуская Розу внутрь. — Мне уже не по себе, честное слово.

После этих слов он захлопнул дверь и побежал к лестнице.

Как только послышался грохот двери подъезда, с лица розы моментально испарилась усталость и ужас, с которыми она обращалась за помощью. Да и помощь, на самом деле, никакая никому не требовалась. Решив не медлить ни секунды, Роза сразу же бросилась к шкафам в прихожей, спешно перебирая содержимое. Девушка переворачивала каждую коробочку, на пол то и дело сыпались желтоватые куски бумаги, карандаши и всякий мусор. Сердце билось все сильнее и сильнее, тело покрывало тяжким жаром, руки тряслись и не могли удержать даже крохотный листок бумаги. Роза проверила каждый шкафчик, разбрасывая все, а затем вновь наводя порядок. Сунув руку в очередной ящик, девушка сумела нащупать холодный рельефный металл. В это мгновение Розу охватило еще большее беспокойство, страх, словно перед преступлением. Держать себя в руках оказалось гораздо труднее, чем она представляла. Достав неизвестный предмет из ящика, девушка взглянула на него и теперь была полностью уверена. В ее руке оказался ключ.

Изредка поглядывая на городские пейзажи в окно, Шон медленно и осторожно выводил буквы карандашом в тонкой тетради. Дописав последние слова, Родригес слегка приподнял тетрадь, выпрямил спину и принялся перечитывать свою работу: