Племя

— Ладно… ладно. Сегодня к нам пришел Вадим. Осмотрел театр, похвалил нас, а затем просто приказал вынести все листы со сценариями, книги и плакаты. Знаешь, зачем? Зима, видите-ли, наступает, холод, нужно что-то для растопки. Моя книга тоже скоро превратиться в пепел. Да, да! — закачала головой Роза, увидев недоумевающий взгляд Родригеса. — Да, та самая книга, которую я писала по памяти все эти дни!

Затем воцарилась тишина. Шон даже и не знал, что сказать, как поддержать, ведь все слова абсолютно бессмысленны. Он просто молчал, смотрел то в окно, то на Розу. Ее полные обиды влажные глаза блестели, она посмотрела куда-то в сторону, моргнула, и по ее щеке медленным ручейком скатилась одинокая, еле заметная слеза.

— Знаешь, к черту это все, — проговорила она это без того дикого энтузиазма и возбуждения. Очень тихим и точно больным голосом. — Меня скоро выгонят или пустят в расход.

— Не говори ерунды, мы найдем тебе что-то.

— Ерунды? Шон, посмотри на меня. Разве я что-то умею, кроме своей этой писанины? Я никогда не видела для себя ничего другого, у меня нет талантов, знаний, однажды я просто нашла то, на что готова тратить свое время, то, в чем я видела свою жизнь. А теперь той жизни нет, нам стали нужны лишь материальные потребности. Оно и ясно. На что я могла надеяться? Как же глупо…

Роза быстро встала со стула и подошла к окну. Было неясно, куда она смотрит: то ли на стекающие капли проливного дождя, то ли на тощие деревья, а может в пустоту, которая теперь кажется Розе всей жизнью. Это самое страшное и самое глупое переживание человека. Ведь, очень часто, то, что кажется нам тупиком, концом нашего пути, что делает нас бессильными — это собственные наши мысли. Каждое испытание, которое кажется нам непреодолимым, всегда имеет какой-то выход. Иногда мы не замечаем его прямо перед носом. А все из-за того, что смотрим мы на этот тупик заплывшими от слез глазами, и не видим ничего, кроме густой влажной пелены и очертаний нашего врага. Потому первое, что нужно сделать — вытереть слезы. Или кто-то сделает это за нас.

Шон осторожно подошел к Розе, встав рядом с ней напротив окна. Он облокотился одной рукой на скрипучий подоконник, а другую мягко положил на плечо девушки. Он попытался взглянуть на ее лицо, но Роза отвернулась, прожигая больным взглядом комнату. Шон отчетливо слышал ее неровное дыхание, чувствовал ее сильные переживания и тоску. Он осознавал свое бессилие перед парламентом, но все же думал о том, как помочь девушке.

В конце концов, если ей суждено будет покинуть город, он, несомненно, пойдет за ней следом.

— Побудешь моим помощником, — прошептал Родригес, слегка дотрагиваясь пальцами до волос. — А потом… Потом будет лучше.

Разумеется, в области медицины Роза не обладала обширными знаниями, потому помощник из нее получился посредственный. Занималась она самыми простыми вещами, на которые Шону попросту не хватало времени: подносила воду, бутылочки с ароматными лекарствами, спрашивала о самочувствии. Спустя два дня после инцидента в театре, который ныне стали переоборудовать под склад различного ненужного барахла, выделять ради которого целые помещения было жалко, в парламенте Светлограда обнаружили удивительную, по их нескромному мнению, наглость в виде Розы и Льва, которые оказались безработными. Каково же было удивление Вадима, когда он обнаружил Розу в больнице. К счастью, удалось избежать обвинений в сторону Шона из-за эксплуатации людей в собственных интересах, а вот со Львом дела обстояли хуже. Уже пару дней, как раз после закрытия театра, Роза ни разу не видела Льва, дома его не было круглые сутки, и где он пропадает — неизвестно.

Поднявшись с кресла в своем рабочем кабинете, Шон как бы показательно толкнул толстую тетрадь, в которую он был обязан заносить информацию о каждом больном, к краю стола и подошел к грязному окну. На удивление, сегодня было гораздо теплее обычного. Кабинет располагался так удобно, что из него было прекрасно видно огромный светло-голубой небосвод, усыпанный крохотными пушистыми облаками. Земля еще не успела окончательно обсохнуть и лежала густой черной массой, иногда прерываясь на увядшие травы и полосы тощих деревьев. Родригес получил с утра приглашение в гости от Кирилла. Конечно же, Шон согласился прийти вместе с Розой и теперь с томительным молчанием ожидал прихода Веры, которая должна сменить его с минуты на минуту.

Наконец, тоскливое ожидание подошло к концу. Входная дверь здания приоткрылась с тонким протяжным скрипом, и по коридору разносились звонкие постукивание легких шагов. В кабинет вошла Вероника, гордым взглядом она осмотрела комнату, после чего выражение лица вновь приняло вид мирного спокойствия. Шону было прекрасно известно о том, что заставляет Веру ходить по улицам с таким мрачным видом, который, к слову, делал ее отчасти краше.

— Ну, — начала девушка, смерив Шона остекленевшим взглядом, — можешь идти. Роза тебя уже ждет на улице. — Вера подошла к противоположной от Родригеса стороне стола, бессмысленно впиваясь глазами в белую стену.