Племя

— Шон, — тихо позвал его Кирилл, дотронувшись до плеча. Шон молчал. Он словно и не слышал больше никого, он пытался уловить стук любимого сердца. — Шон. Она умерла.

— Нет! — воскликнул Родригес и принялся еще горячее обнимать Розу. — Нет! Ей нужно помочь! Ей… ей нужно… — Шон упал лицом на ее истерзанную грудь и зарыдал. Слезы лились по его щекам, смешиваясь с молодой кровью. Луна мягким, еле заметным светом освещала ее лицо, по-прежнему такое красивое и светлое. Она навечно осталась собой, она умерла собой, она — Роза.

Глава 10

Ее похоронили на рассвете. Бледно-розовые лучи солнца падали на молодое, мертвенно-бледное тело в тот момент, когда его укрывали в толстое одеяло и опускали в холодную твердую землю. Шон с трудом воткнул хлипкий деревянный крест в замерзший грунт и снова упал на колени. Больше не было сил кричать, плакать и говорить. Больше не было желания двигаться вперед, искать счастливое будущее. Больше не было света, жизнь погрузилась во мрак. Больше не было и самой жизни, осталось лишь гнилое, унылое существование.

С неба, кружась в причудливом танце, сыпались снежинки, покрывая собою все вокруг. Шон поднял голову к небу, и его лицо защекотали мягкие белые хлопья. «Первый снег. А ее нет, — измученно шептал внутренний голос. — У нее скоро день рождения. Я больше ее не поздравлю, я больше ее не увижу».

Весь оставшийся день Шон пролежал в кровати, справляясь с жаром и головокружением. Каждая конечность, каждая часть его тела точно омертвела, он не чувствовал ничего. Но стоило ему закрыть глаза на секунду, и являлась она, с полным счастья лицом, с той улыбкой, в которой было столько веры и надежды на будущее. Не выдержав, Родригес поднялся с постели и, хромая из-за онемевших ног, подошел к окну, как делал каждый день. Полные улицы снега, огромные сугробы, ледяные горы. Ночь покрывала город, охватывала его своими черными крыльями. Шон присел на стул возле окна, подперев руками голову, и просто смотрел в пустоту улиц, на снег, на дома, на небо — куда угодно, лишь бы не закрывать глаза, лишь бы не видеть потерянного.

Уже светало. Шон все не сводил влажных глаз своих с окна. Ему вспомнились каждые секунды, прожитые вместе, каждый их шаг. Почему же все случилось так? Пройдя такой долгий и сложный путь, преодолев все, она вдруг ушла, навсегда.

В дверь постучали, и Родригес открыл, даже не посмотрев в глазок. Кирилл неуверенно вошел в квартиру, разделся и сел в кресло напротив Шона. Он пытался рассмотреть Родригеса, увидеть, насколько все плохо, но его взгляд был так пуст, что невозможно понять его чувства, о них можно лишь догадываться.

— Ты как? — спросил Кирилл с сочувствующим видом.

— Нормально, — пробормотал Шон, не переводя взгляда.

— Прости, я, наверное, не вовремя с этим, но… Я сделал приемник, о котором ты просил. В общем, он действительно поймал хороший сигнал, у меня даже получилось определить его источник, — Кирилл достал из кармана свернутую карту, — вот, где-то здесь, — указал он пальцем на населенный пункт, отмеченный жирной точкой.

Шон взял карту и осмотрел ее. И прежние мысли все не могли его покинуть, даже сейчас. Он осматривал все эти места: города, деревни, дороги — и все вспоминал о том, через что он прошел вместе с Розой, чего только не было на их сложном пути, и они сумели преодолеть все. Приглядевшись к карте, Родригес понял, что отмеченное Кириллом место очень сильно похоже на то, откуда Шон с Розой прибыли в Светлоград. Да, не было сомнений, это именно тот самый город, его окрестности. Но разве это что-нибудь дает? Чтобы узнать хоть что-то, нужно отправляться в путь, только так откроется эта тайна, только так она позволит взглянуть на себя. Но есть ли смысл во всем этом? Есть ли смысл бороться за жизнь, если эта жизнь без нее? Есть. Ведь она хотела бы именно этого. Она следовала все это время за Шоном, помогала ему, переживала и радовалась вместе с ним, и нельзя убить все плоды их совместных стараний, особенно после случившегося.

— Спасибо, — ответил Шон. — Я зайду к тебе позже.

Кирилл спешно покинул квартиру, оставив Родригеса в одиночестве. Одиночество. Как же много и мало в этом слове. Пустота и в то же время богатство, но самое омерзительное богатство, какое можно себе представить.

Послышался стук в окно. Частые удары, от которых дребезжали стекла, порой приостанавливались, а затем разрастались с еще большим жаром. Крохотная желтогрудая синица маленькими, но шустрыми шажками перемещалась под окном. Уже через мгновение это милейшее создание, раскрыв маленькие крылья, улетело. Каким прекрасным оно было и как быстро оно ушло. Почему все снова так?