Племя. Как выжить в мире тотального одиночества

«Люди, в общем, испытывали умеренное удовольствие, интерес и облегчение, – отметил один из исследователей. – Мужчин больше интересовал материал, мотор, тонкая работа, все это удостаивалось подробной похвалы. Женщины особенно отмечали размер самолета. Очевидно, некоторым вражеский бомбардировщик представлялся чем-то далеким, искоркой в небе, а реальный объект как-то успокаивал, выглядел почти дружелюбным».

Реакция тысяч граждан на военный стресс была детально зафиксирована в ходе мероприятия под названием «Массовое наблюдение». Волонтеры наблюдали за согражданами «как за птицами». Некоторые ежедневно записывали все, что видели и слышали, другим велели вести дневник и заполнять анкеты о своих переживаниях и чувствах.

Проект подтвердил – воздушные налеты не смогли спровоцировать ту массовую истерию, которую предсказывало правительство.

По иронии, эта новость оказалась не очень хорошей, когда война повернула вспять и союзные войска прибегли к той же стратегии массированных налетов уже на немецкие города.

Бомбежки Англии, какими бы ужасными они ни были, бледнеют в сравнении с тем, что сделали страны антигитлеровской коалиции. За одну ночь в Дрездене погибло больше людей, чем в Лондоне за все время войны. Огненные бури поглощали целые районы и сжигали столько кислорода, что люди, не тронутые взрывами, погибали от удушья. Целая треть населения Германии подверглась бомбардировке, около миллиона людей погибли или были ранены.

Американские аналитики мониторили эффект бомбардировки, чтобы узнать, не даст ли слабину немецкая решительность. К своему удивлению, они увидели ровно противоположное – чем яростнее бомбили союзники, тем непокорнее становилось немецкое население.

Промышленность в Германии только выросла во время войны. А сильнее всего духом были те города, которые, как Дрезден, больше всех подверглись бомбардировкам. Согласно наблюдениям немецких психологов, которые после войны сравнивали свои записи с материалами американских коллег, именно в нетронутых войной городах сильнее всего пострадал дух мирного населения. Тридцать лет спустя Г. А. Лайонс задокументировал почти тот же феномен в Белфасте, раздираемом бунтами.

Для оценки эффективности массированных бомбардировок, а также своей стратегии в целом США направили наблюдателей в Англию. Один из них, Чарльз Фриц, стал открыто критиковать логическое обоснование бомбардировочной тактики. Заинтригованный тем фактом, что и в Англии, и в Германии непокорность гражданских выросла в ответ на воздушные налеты, Фриц провел более общее исследование того, как сообщества реагируют на бедствия. После войны он обратил внимание на стихийные бедствия в Соединенных Штатах и сформулировал обширную теорию общественной стабильности. Исследователь не смог найти ни одного случая, когда сообщества, пережившие катастрофические события, надолго предались панике. Наоборот, он обнаружил, что во время бедствий социальные связи только крепли и люди всю свою энергию тратили на благо общества, а не только ради своей выгоды.

В 1961 году Фриц собрал свои идеи в длинную статью, которая открывалась поразительным предложением: «Почему масштабные бедствия так благоприятно влияют на психическое здоровье?»

Данные для нее собирала команда из двадцати пяти человек, которые работали в центре изучения общественного мнения на базе Чикагского университета. Их работа заключалась в том, чтобы спешить на места происшествий и спрашивать жителей о том, как они подстраиваются под новые обстоятельства.

К 1959 году исследователи составили примерно 9 тыс. интервью с выжившими. Фриц также тщательно изучил академические публикации обо всем, что было связано с естественными или техногенными катастрофами. Его исследование проводилось на пике холодной войны, когда ядерная угроза постоянно тревожила умы стратегов гражданской обороны. В статье, однако, не рассматривался вопрос, смогут ли Соединенные Штаты функционировать после обмена залпами ядерных ракет с СССР.

По теории Фрица, современное общество существенно подорвало социальные связи, которые всегда характеризовали человеческую жизнь, а катастрофы возвращают людям более древний, естественный стиль жизни. Он сделал вывод, что бедствия создают «сообщество пострадавших», которое с живительной силой связывает людей воедино.

Когда люди объединяются в ответ на угрозу, классовые различия временно стираются, различия в доходах становятся несущественными, на расу смотрят сквозь пальцы, а индивидов оценивают просто по тому, что они хотят сделать для группы.

Эта скоротечная социальная утопия, по ощущениям Фрица, нравится среднему человеку, она целебна для людей, страдающих от психических болезней.