Племя Огня

– Значит так, Дара, – ответил тот таким тоном, что все притихли, догадавшись, что сейчас будут сказаны очень важные вещи, – скажи Алохэ – и пусть она сообщит всем – что мы будем проводить очень важный и сложный обряд – мы будем убивать то зло, которое поселил в них Шамэл. Именно зло, а не их самих. Для этого они должны отказаться от всего, что было у них в прошлом – от своих имен, обычаев, одежды, языка. Будет тяжело, больно и страшно, поэтому это дело добровольное, – он сделал паузу, наблюдая, как у Дары расширяются зрачки – она, внимая его словам, наполнялась мистическим трепетом перед могуществом шамана Петровича. Как же ей повезло, что она попала в его племя!

Она перевела все сказанное, стараясь соблюдать максимальную точность – еще бы, шаманский обряд – это не шутки!

Шаман между тем продолжал:

– Слушай внимательно, Дара, и ничего не упусти. Скажи им – сейчас мои помощники будут ставить их на ноги и подводить сюда. Те, кто хочет, чтобы их зло умерло, а они родились заново, должны, как Алохэ, встать на колени. Те, кому их зло дороже жизни, пусть остаются стоять. Мы оставим их здесь, связанными по рукам и ногам, на съедение диким зверям, и они умрут от их клыков, как жертвы вашего племени умирали от рук их мужчин.

Алохэ, выслушав из уст Дары эту речь, заговорила высоким мелодичным языком, и лежащие ниц на земле полуафриканки стали ворочаться и перешептываться. Сергей-младший и Гуг принялись поднимать их на ноги и выстраивать в одну линию. Некоторые опускались на колени сразу, некоторые какое-то время раздумывали. Вот остались стоять только двое, но одна, когда к ней уже направились парни, вдруг в последний момент буквально упала, ударившись коленями об землю.

Последнюю упрямицу, оставшуюся стоять на ногах и зло смотревшую на своих пленителей, отвели в сторону, и в дополнение к рукам связали ей ноги и заклеили скотчем глаза и рот. Мужчина отчего-то подумал, что это была как раз та девка, что пыталась удрать от них в самом начале, и которую скрутили свои же товарки. Она лежала, словно куколка гигантского мотылька, и даже в таком виде источала энергию протеста. Вот ведь упрямица!

Тем временем Катя и Лиза закончили с увязкой багажа на УАЗ и подошли к вождям.

– Лани уже отплывают, – сказала Катя, – что нам делать?

– Весте с Гугом сходите к месту засады, – ответил ей Петрович, – и принесите сюда буксировочный трос. Он нам скоро понадобится. Будьте осторожны, там уже могут быть падальщики.

Когда эти трое ушли, он посмотрел на Сергея-младшего.

– По моей команде, – сказал он, – будешь заклеивать им скотчем глаза, потом разрезать ремешки на их одежде. Все делать медленно и печально, без всякой суеты. Понятно?

Тот судорожно кивнул, а вот коллега скептически хмыкнул.

– Петрович, – с сомнением произнес он, – а может, не надо всей этой африканской эротики? Ну ее…

– Надо, Андрей, надо, – прозвучал твердый ответ, – мы все тут, кроме Гуга, мужики женатые, и африканской эротикой нас не проймешь. Эти женщины должны быть уверены, что оставили позади свое прошлое. Как говорила одна моя знакомая экстрасенша – не стоит тащить к нам в дом вещи с такой мерзкой эманацией. Понятно?

– Понятно, – кивнул отставной прапорщик, – в смысле, понятно, у кого ты нахватался таких словечек.

– Шаман я или нет?! – сказал Петрович, жестом подзывая к себе Дару и Сергея-младшего. – Кхм… ну что ж, приступим, товарищи. Дара, скажи ей, этой Алохэ, что сейчас им всем будут заклеивать глаза и разрезать их одежду, чтобы они стали такими, какими были в тот день, когда вышли из чрева матери. Потом они почувствуют холод смерти – сначала на своей шее, потом на губах, но на этом их мучения только начинаются. Я поведу их в далекий путь в иной мир, на котором они даже не будут видеть, куда ступают. Там их ждут новые испытания смены имени и очищения духами огня и воды.

Дара перевела как надо – леденящая интонация ее голоса заставила ощутимо поежиться готовящихся к обряду.

Сергей-младший заклеил Алохэ глаза, поднял ее на ноги, потом сноровисто начал разрезать ремешки на ее одежде, уронив на землю сперва распашную куртку без рукавов, потом тяжелую, ниже колен, запашную юбку. После этого Петрович, стараясь не поранить кожу, провел плоской стороной ножа сперва по шее – там, где бьется жилка сонной артерии – а потом и по губам. Стояла торжественная тишина, лишь слышалось взволнованное дыхание темнокожей женщины.

– Да, – перевела Дара слова Алохэ, – я чувствовать холод смерти и ее вкус. Ты будешь брать нас всех, как мужчина берет женщина?

– Хороший вопрос, – сказал шаман, усмехнувшись про себя и, повысив голос, произнес, – слушайте все – и ты, Дара, переводи. Я накладываю табу на этих женщин до полного завершения процесса очищения.

Гуг, Катя и Лиза вернулись с тросом тогда, когда он заканчивал «причащать» последних полуафриканок холодной сталью. Женщины бывшего клана Лани к тому времени уже отплыли, и делать на разоренной стоянке было больше нечего.