Племя равных

– Да, мы – спартанцы, не очень уважаем искусства. Но скульптуры богов нам по нраву. Особенно Аполлона. Они украшают все наши города. А городов у нас много, и скоро станет еще больше. Каждый из них нужно будет украсить новыми скульптурами в честь победы царя Леонида. И уж поверь, наш царь не таков, как другие цари. Он не водит дружбы с персами и умеет ценить талант даже в ксенах.

– У меня есть выбор? – произнес пожилой Агелад, внезапно оказавшийся на распутье.

– Выбор всегда есть, – ответил наварх, прислушиваясь к скрипам остова медленно погружавшейся триеры, от обшивки которой то и дело с треском отваливались целые куски, – сейчас он прост и ясен. Либо пойти на дно вместе со своими скульптурами и кораблем, либо выбрать новый путь. И, может быть, даже спасти одно из своих творений. Решай немедленно. Времени больше нет.

Услышав последние слова наварха, седовласый грек принял решение.

– Что же, – не стал больше думать Агелад, – я принимаю покровительство Спарты, чего бы мне это ни стоило.

– Тогда поспеши на мой корабль, – поторопил его Гисандр и, когда тот неуверенным шагом, озираясь, направился вверх по лестнице, обернувшись к Архону, добавил: – Пусть несколько крепких бойцов прихватят вот эту статую Зевса и отнесут ее на нашу триеру. Остальные оставьте здесь. Только поторопитесь.

– Будет исполнено, – с некоторым удивлением подтвердил Архон, никогда ранее не замечавший в навархе большой любви к искусству.

– И еще, – добавил наварх, когда скульптор был уже на палубе, – прикажи заколоть всех гребцов. На всякий случай. Нам не нужны живые свидетели, кроме тех двоих. Этой триеры из Аргоса мы никогда не встречали на своем пути.

Архон хмуро кивнул, недобро осклабившись от предстоящего удовольствия, и подозвал с десяток спартанских гоплитов. Четверо из них подхватили массивную статую Зевса и осторожно потащили ее вверх по раскачивавшимся ступеням. Гисандр направился вслед за ними.

Оказавшись на палубе, он вновь увидел скульптора, в нерешительности топтавшегося у борта. В этот момент за спиной Гисандра из-под палубы раздались крики умирающих гребцов. Спартанцы убивали их быстро и методично, одного за другим. Очень быстро эти крики стихли. Наварх хотел быть уверенным, что никто не покинул обреченный корабль живым без его воли.

– Иди, иди, – слегка подтолкнул он побледневшего Агелада, – здесь тебя больше ничто не задерживает. И запомни, кто спас твою жизнь.

А когда спартанская триера отошла на веслах чуть назад, высвободив таран из чрева полуразрушенного корабля аргивцев, Гисандр приказал капитану:

– Выловите из воды их парус и уничтожьте, чтобы никто не смог отыскать следов.

Пока триера маневрировала, приблизившись к плававшему на поверхности обломку мачты с «волчьим» парусом, и несколько матросов крюками втаскивали его на палубу, спартанский наварх наблюдал, как медленно уходит под воду корабль из Аргоса. А когда, наконец, волны сомкнулись над ним, оставив на поверхности лишь несколько деревянных обломков, Гисандр тихо произнес:

– Как будто ничего и не было.

Глава седьмая У прасии

Легкий ветерок со стороны суши доносил запахи трав и цветов, дополняя идиллическую картину, которая предстала глазам наварха. Огромный зеленый холм, усеянный приземистыми домами со всех сторон, а на вершине несколько величественных зданий с портиками и колоннами. Позади начиналась долина, врезавшаяся в высокий горный хребет. У подножия холма, спускавшегося до самой воды, была отчетливо видна длинная пристань с несколькими пирсами, где пришвартовалось с десяток круглых «зерновозов». Еще одна пристань виднелась левее, в большой полукруглой гавани, мимо которой сейчас проходили развернутым строем спартанские корабли.

Посейдон оказался милостив к ним, даже несмотря на дерзкие высказывания Гисандра. Погода стояла хорошая, солнечная. Весь день ветер дул вдоль берега, благодаря чему флот спартанцев просто летел под парусами и добрался до места назначения на полдня раньше, чем рассчитывал наварх. Но этот день уже клонился к вечеру. И теперь перед Гисандром стояла дилемма – искать укромное место для ночлега кораблей вблизи от вражеского города или атаковать его прямо с ходу. Не раздумывая долго, он принял решение атаковать.

«Судя по тому, что Прасии выглядят сонными и вокруг мирно бродят стада коз, царь почему-то еще не напал на город, – с удивлением раздумывал Гисандр, пока его корабли, один за другим, выходили из-за длинного мыса и выстраивались в линию для атаки. – Ни пожаров, ни следов сражения пока не наблюдаю. Значит, придется начинать дело самому. Уже вечереет. Не прятаться же в окрестностях до рассвета. Гавани здесь есть только у самого города, они удобные, но довольно открытые. Прятаться негде, зато для атаки это хорошо».