Племя равных

Пока триера медленно разворачивалась, Офелос выпустил пару каменных ядер, превратив в кровавую кашу десяток солдат противника. Пристрелялся и наконец-то зарядил зажигательный снаряд. Триера еще не закончила поворот, а горшок со свистом пролетел над головами удивленных гоплитов Леотихида. Ударившись о крытую соломой крышу амбара, пробил в ней дыру и упал внутрь, пропав из вида.

– Разбился он или нет? – напряжённо спросил у Офелоса наварх, не спускавший глаз с амбара, где пока не было видно никаких языков пламени.

Раздосадованный Офелос развел руками и пробормотал:

– Должен был.

В этот момент три остальные баллисты произвели почти одновременно залп, и внушительный кусок берега – шагов тридцать – ненадолго очистился от воинов врага. Их словно сдуло. Окровавленные руки, ноги и головы виднелись уже повсюду.

– Вот это работа! – похвалил артиллеристов Гисандр, отвлекшись от амбаров и словно не замечая Офелоса, которого эти слова ранили в самое сердце.

Он быстро зарядил каменное ядро и выпустил по береговой линии, угодив в самую гущу гоплитов так, что несколько щитов, попавшихся на пути ядра, разлетелись в стороны, как медные тазы.

– Дать еще залп, – приказал наварх.

Теперь сразу четыре ядра ударили по строю вражеских гоплитов, перемолов немало солдат. Командиры армии эфоров пытались залатать возникшие бреши, но людей им явно не хватало. Всего три линии гоплитов, из которых почти половину они уже изувечили ядрами. Позади защитников поле, потом амбары, и только за ними начинаются первые дома с земляными крышами. Первые улицы, ведущие к Хоросу и окружавшим его эпохальным зданиям. Приглядевшись, Гисандр с удивлением узрел буквально в нескольких стадиях храм Зевса и Афродиты Олимпийских. Его было просто невозможно не узнать – исполинская статуя Зевса с зажатой в руке молнией отсюда была видна гораздо лучше, чем с того берега. Даже стадион со скамьями уже можно было разглядеть с палубы корабля.

«Да мы в двух шагах от победы», – решил Гисандр, уверенность которого росла с каждым мгновением.

И все же защитников было здесь в несколько раз больше, чем несла солдат одна триера на борту. К счастью, у наварха были баллисты. А позади шла вторая триера, с таким же числом десантников и баллист, уже поливавших берег своими ядрами. «Ничего, – решил Гисандр, – отбросим от берега, продержимся немного. А потом подойдут подкрепления. До другого берега недалеко. Конечно, пожар и суматоха не помешали бы. Придется израсходовать еще горшок. Экономить их больше незачем. Настал решающий момент».

Новый залп унес жизни десятков защитников, еще больше проредив их шеренги. Стоны и крики доносились отовсюду.

– Вот теперь можно наступать, – решил Гисандр, удовлетворенный царившим хаосом в порядках противника. – Вперёд, бойцы!

Дойдя до отмели, триера мягко воткнулась в нее носом, и морпехи посыпались вниз. Пока они бежали к берегу по колено в воде, в них полетели копья. Атакующие стали нести первые потери.

– Еще залп! – приказал наварх, остававшийся на корабле. – Не жалеть ядер!

Добежав до берега, морпехи с ходу взобрались на него в тех местах, где защитников уже почти не было. Следующая волна еще расширила бреши в обороне гоплитов Леотихида. Но вскоре противник, испытавший на себе мощь тайного оружия Леонида, перестроился и остановил продвижение морпехов, навязав им схватку на берегу.

Стрелять больше было нельзя без риска уничтожить своих. Но в этот момент наварх заметил дым, поднимавшийся со стороны амбаров, и мощные языки пламени, вырывавшиеся наружу через окна, двери и дыры в крыше. Буквально в мгновение ока огонь съел всю соломенную крышу и стал лизать бревенчатые стены. Первый амбар полыхал уже вовсю, и пламя грозило перекинуться на остальные, пристроенные к нему сооружения. Поднявшийся столб дыма ясно дал понять всем участникам сражения сразу многое. Одним – где начался прорыв, другим – куда надо наступать и развивать наступление, и третьим – где затрещала по швам их оборона.

Командиры Леотихида, конечно, вскоре заметили пожар за своей спиной, и это не добавило им боевого духа.

– Великолепно, – усмехнулся наварх, глядя, как ветер раздувает пожар на фоне медленно темнеющего воздуха, сумерки были уже близко, – это как раз то, что нам нужно.

И обернувшись к обслуге баллисты, наконец, похвалил их командира:

– А ведь ты все-таки попал, Офелос. Меткий выстрел.

Офелос просиял от счастья.