Племянник дяде не отец. Юрий Звенигородский

   - Ныне? Слышно, ещё жив многолетний отшельник Павел, ученик преподобного Сергия. Московлянин, сын благородных родителей. Тайно оставил дом, где принуждали к выгодному, завидному браку, скрылся в монастыре на Волге. Двадцати двух лет принял постриг. Был келейником старца Сергия, потом ушёл в пустынь. В Комельском лесу на реке Грязовице три года прожил в дупле липового дерева не более четырёх аршин в окружности, подобно пернатым...

   - Каков возраст подвижника? - заинтересовался князь.

Даниил, шевеля устами, посчитал про себя:

   - Должно быть... Родился в лето от сотворения мира... Да, точно скажу: сто два года. Из них сорок - в келье и сорок - в пустыни.

Юрий Дмитрич вдруг ощутил в себе странное ощущение. Внезапной силой был отправлен... в забытьё? Нет, не в забытьё. В давно минувшее отрочество, когда покидал жизнь татунька, преславный великий князь, сына не впустили в покой родителя, где умирающий в присутствии высших духовных лиц и бояр составлял завещание.

Тогда Юрий ушёл не в свою комнату, а в домашнее книгохранилище, укрепиться поучениями святых отцов. Встречь ему поднялись из-за стола два инока, те, что привели к отходящему старца Сергия. Даже имена вспомнились: Севастиан и Савва. Последний, прощаясь, произнёс едва слышно: «Придёт время, вместе помолимся, князь Звенигородский и Галицкий». И вот в княжеской голове, словно свыше подсказанная, возникла мысль: «Время пришло!»

А епископ поведывал уже о другом пустыннике. Юрий отважился перебить:

   - Не затруднит ли, владыка, вспомнить священноинока Савву, что подвизался лет двадцать тому назад в Троицкой обители у преподобного Сергия?

   - Савва? - переспросил Даниил. - Уж не тот ли смиренный, что вынужден был принять управление Сергиевой обителью? Братия настояла. Ибо его предшественник, преподобный Никон, удалился в безмолвие. А то есть ещё Савва Вишерский, уроженец Кашина. Тот из рода бояр Бороздиных. С юных лет - пустынник.

   - Нет, - остановил князь. - Мне нужен тот, что в Сергиевой обители.

Ещё некоторое время провёл владетель Звенигородский с владыкой. Ушёл с радостным решением посетить монастырь Святой Троицы.

Ясным весенним днём в сопровождении Ивашки Светёныша выехал Юрий лесными путями к памятному месту у Ярославской дороги. И не узнал обители: когда-то здесь обрастали мхом деревянные стены. Сюда восьмилетним всего-то на одну ночь попал княжич в матунькином поезде, покинувшем перед нашествием Тохтамыша Москву. Давно это было, ещё при жизни Чудесного Сергия. Смутные воспоминания брезжили и оживляли минувшее. В самой ограде первобытный лес шумел над кольями, обсыпал их кровли палыми иглами. Вокруг торчали невыкорчеванные пни, кое-где валялись неубранные стволы деревьев. В маленькой деревянной церковке за недостатком свеч пахло лучиной. Где это все? Явным чудом воздвигнута каменная крепость с башнями по углам. Возглавляет обитель высокий храм с величественными куполами. Для иноков выстроены добротные, поместительные жилища. А работы ещё идут. Стало быть, вся Московская Русь, от князя до смерда, не покладая рук трудится, не жалеет средств на благо Сергиева Дома - своей святыни. Бедность видна лишь в обличии иноков, ведущих прежнее, строгое житие. На зов князя вышел игумен в залатанной сермяжной рясе.

   - Савва? - переспросил он с раздумчивостью. - Наш бывший настоятель? Он явил своими молитвами источник воды за стенами обители. Мы зовём теперь этот источник Саввиным кладезем.

   - Как? - изумился князь. - Преподобного уже нет среди вас?

   - Удалился недавно, - кивнул игумен. - Устроил келию в пустыньке на Москве-реке. Проводит там дни в посте и молитве. К нему стекаются люди укреплять себя в вере. Умиляются, слушая праведника.

Князь расспросил подробно, как найти пустынное место, обжитое подвижником, и простился.

Дождавшись первого воскресного дня, он с тем же Светёнышем отправился искать пустынь. Даже охраны с собой не взял, ибо это было в пределах Звенигородского княжества. Не проскакав и полутора вёрст, Юрий Дмитрич остановился на берегу при впадении в Москву-реку сказочной по своей красоте лесной речки. За ней высилась довольно крутая гора, покрытая ковром благоуханных растений. Так и манило взойти наверх. Ощутив себя многими годами моложе, князь одолел подъем, огляделся и замер. Ему открылся прекрасный вид на Звенигород и окрестные сёла.

   - Впервые я здесь. Что за место? - вслух промолвил Юрий Дмитрич.

Светёныш пояснил:

   - Речка называется Разварня, а урочище - Сторожа. По имени горы. При литовских набегах здесь несли службу воины. Наблюдали за движением неприятеля. Литовцы проходили к Москве по старой Смоленской дороге, что уклоняется за Можайском влево, к Звенигороду.

Князь, насмотревшись, продолжил путь. Келью Саввы отыскал заполдень, опрашивая встречных и поперечных. Оказывается, впрямь множество самого разного люда посещало подвижника. Пришлось ждать своего череду, устроившись на травке-муравке.

   - Ты же не простолюдин, - удивился Ивашка. - Взойди как первый человек своей отчины.

Юрий Дмитрич окоротил слугу: