Племянник короля

Куда красивее и приметнее была другая летняя резиденция князя неподалеку от столицы - дворец в Гуре под Новым Двором. В Гуре князь принимал почетных и нужных гостей Туда часто приезжал на вакации из Вены юный князь Юзеф Понятовский. Художник Шимон Маньковский украсил стены комнат цветными фресками, а соавтор "плана генерального оброка" Юзеф Выбицкий писал там свои политические комедии и драмы.

Находясь в Варшаве, князь Станислав делил время между интеллектуальной жизнью и занятиями, связанными со служебными обязанностями. В ближайшем его окружении можно встретить специалистов и ученых в разных областях археологов, математиков, минералогов (так называли тогда специалистов по горному делу) и даже инженеров водных путей. Все это общество встречалось у князя на так называемых "философских обедах", являющихся, несомненно, каким-то подобием "королевских четверговых обедов". Во время этих обедов блистали своей эрудицией падре Бенвенути, "чрезвычайно ученый римский священнослужитель", Ревердиль - королевский библиотекарь и лектор, а также главный польский масон граф Август Мошинский, генеральный директор всех кабинетов и коллекций его королевского величества. Несколько скучноватую атмосферу этих ученых сиест оживлял неистощимым юмором и яркими воспоминаниями о путешествиях сердечнейший друг князя генерал-майор коронных войск барон Карл Фридрих Эрнст де Кокцеи. Этот княжеский приятель, один из тех офицеров, "которые сочетали выдающийся ум и манеры с основательным знанием военного ремесла", был любопытнейшей фигурой, чрезвычайно характерной для своей эпохи.

Сын прусского канцлера, человек одаренный, в молодости вынужден был покинуть родную Пруссию, поскольку изводил Фридриха 41 "злополучными сатирическими выпадами, от коих в молодые годы по чрезмерной живости натуры не всегда умел удержаться". Потом колесил по свету. Служил в английских и голландских войсках, плавал по далеким морям, пережил сотни удивительнейших приключений. После многолетних скитаний осел на постоянное жительство в Польше и стал "самым учтивым офицером" немногочисленной коронной армии и ближайшим приятелем и постоянным нахлебником князя Станислава, который был моложе его на тридцать лет.

Вторым сердечным приятелем князя был другой завсегдатай философских обедов, тихий, скромный королевский секретарь Станислав Бадени. Историки, приводящие в своих трудах двух-трехстрочные характеристики князя Станислава, никогда не забывают подчеркнуть его "тщеславие и высокомерие" по отношению к людям низших кругов. Может быть, так оно и было, но среди немногочисленной личной переписки князя Станислава, просмотренной исследователями, как раз сохранилось письмо, удивительно не соответствующее этому повсеместно принятому мнению. Это записочка с выражением соболезнования, посланная в 1778 году Станиславу Бадени в связи со смертью его отца. Вот в каком тоне пишет кичливый принц Речи Посполитой скромному чиновнику королевской канцелярии: "Баденик мой дорогой... прошу кланяться от меня матушке и поблагодарить за то, что родила Двух честных малых. Сердечно обнимаю тебя, дорогой Стась!"

В 1777 - 1778 годах князь Станислав был активнейшим деятелем только что образовавшегося в столице Варшавского физического общества. Возникло оно по инициативе Адама Чарторыского, а организовал его специально для этого призванный из Парижа французский ботаник, профессор Жан-Батист Дюбуа. На заседаниях общества встречались виднейшие ученые столицы с магнатами-интеллектуалистами вроде Адама Чарторыского, Игнация Потоцкого и князя Станислава. На заседаниях обсуждались изыскания в области физики и астрономии; члены общества переписывались с учеными других стран, даже, намеревались выпускать специальный научный журнал.

Но длилось это недолго. Все начинание рухнуло по политическим причинам.

В 1778 году, в период наиболее острой борьбы против кодекса Замойского, в Польше усилились ожесточенные преследования иноверцев. Жан-Батист Дюбуа, рьяный вольтерьянец, реагировал на это печатным выступлением "Essai sur I'histoire litteraire de Pologne" ["Очерк истории польской литературы" (франц.).], в котором в чрезвычайно острых и несправедливых тонах обрушился на отсутствие у поляков терпимости. Книга эта из-за ее тона вызвала резкую критику даже со стороны прогрессивных людей. Возмущение было так велико, что французу пришлось собрать пожитки и убраться из Польши.

А после него никто не пожелал взять на себя труд проводить заседания общества.

Известно также, что князь живо интересовался музыкой, посещал все гастроли, держал музыкантов при своем дворе и даже основал в Варшаве музыкальную школу, самых способных выпускников которой посылал потом за свой счет в Италию для дальнейшего учения.