Плен – не подчинение

То, с каким зловещим предвкушением он это сказал, вызвало во мне панику и страх. Сознание тут же подкинуло десятки красочных сцен, насколько жестоким мог бы быть со мной этот мужчина. И он приступил сразу же. Только толкнул дверь хижины и внес меня, я тут же с криком полетела на кровать, а он начал живо раздеваться. Сначала на пол полетели ботинки, затем его куртка. Я в ужасе схватилась за покрывало и вжалась в стенку.

Он пошел ко мне, как оголодавший зверь, готовый разорвать свою жертву, и я понимала, что сейчас лучше всего просто договориться с ним, как он и предлагал. Признать, что это было приемлемо для меня, и не злить его еще больше. Но инстинкты… все, что у меня было. Потому я выставила ноги в тот момент, когда он опустился на кровать, и толкнула его в живот. Он зашипел скорее от холода, а не потому, что едва не упал. И определенно разозлился еще больше.

А я соскочила с кровати и схватила полено. Бросила в его рожу одно, затем второе. Он отбивал их руками, как чертовые надувные мячики. И был уже в ярости. Я схватила кочергу, но не успела даже замахнуться, когда он с ревом перехватил мои руки и врезался со мной в стену, прижимая к ней руки и все остальное тело.

— Еда и теплая одежда вперед! — завизжала я и зажмурилась в ожидании боли.

Прерывистое горячее дыхание на моем виске было. Каменное тело, сковавшее меня по рукам и ногам, тоже было. А вот боли нет.

Я открыла глаза и наткнулась на плотно сжатые челюсти и тяжело дышащий нос. Кажется, он пытался себя контролировать. Значит, какие-то стопы у него все же имелись. И это после того, как одно из дров до крови оцарапало его плечо.

— Еда и теплая одежда вперед, — повторила я едва слышным шепотом. — И немного времени на реабилитацию. А потом я сделаю все, что скажешь.

Он думал над этим долго, и я молилась каждую долбаную секунду, помня о том, что он мог уже копать яму для меня на заднем дворе. Но вместо этого он думал.

— Дикая, — пророкотал маньяк своим басом. — Будешь дразнить меня снова, узнаешь, насколько диким могу быть я.

Он отпустил резко, я бы свалилась, если бы не схватилась за каминную полку. И только когда отошел, я почувствовала приток воздуха к легким. Этот псих мог душить одним только взглядом.

Грузными шагами он добрался до двери, снял с крючка шубу и бросил мне. Я поймала ее и тут же выпустила, не чувствуя силы в пальцах.

— В холодильнике пельмени, — «любезно» предложил он. — Подогреешь сама.

Пельмени? Что это к черту такое? Я как будто потеряла половину словарного запаса. Опять же, слово казалось знакомым, я точно слышала его раньше, но…

— Я не знаю, что это.

Он повернулся ко мне с ядовитой ухмылкой и издевательским взглядом, раскинул руки и объявил:

— Ну, извини! Здесь тебе не ресторан. Мне насрать, если не знаешь. Хочешь есть — съешь все.

Я выставила руку в примирительном жесте и попыталась отрыть в этой чертовой шубе рукав. Не хочу знать, из какого она зверя. Она пахла отвратительно, была огромной, и на ней не было швов. Из медведя?

— Разденься, — твердый приказ и вновь тяжелые шаги, заставившие меня вздрогнуть. Он подошел, но не ко мне, а к каминной полке, на которой стояла бутылка с белой жидкостью и стакан. Водка! Вот это слово на ум пришло сразу, как только он откупорил бутылку и понесло спиртом.

Псих наполнил стакан и отпил, не сводя с меня глаз. Ждал, что я начну раздеваться. И я, конечно, мечтала избавиться от мокрой одежды, но не так… Не под обжигающим пламенем его дикого взгляда.

— Здесь где-то есть уборная? Другая комната? Кладовка?

Я не видела других дверей, только на кухню, так что вопросы изначально были глупыми, но надежда всегда умирает последней, да? Мудак закатил глаза и покачал головой.

— И не отель. Раздевайся. Иначе окоченеешь раньше времени.

Это его «раньше времени» несказанно вдохновляло. Не удержавшись и скорчив ему кислую мину, я попробовала изворотиться, набросив на себя шубу и начав снимать свитер под ней. А он все смотрел, я чувствовала его въевшиеся в меня глаза.

Терпению придурка пришел конец, когда я запуталась в рукаве холодного свитера. Он просто схватил меня подмышки, швырнул на кровать и начал рьяно рвать мою одежде. Вернее, она была не моя, но, по крайней мере, скрывала совершенно голое тело. А этот… Чертов ублюдок! Силен, как зверь. Ему ничего не стоило располовинить свитер на моей груди и рывком содрать с меня рукава. Я пыталась сопротивляться, но поняла, что бесполезно, когда он уже принялся за джинсы, повторив с ними то же самое. Плотная ткань казалась бумагой в его мощных лапищах. Я успела лишь пикнуть, когда осталась в чем мать родила на холодной кровати перед монстром. Он похотливо пожирал мое тело глазами, пока я, скрипя зубами, пыталась прикрыться ледяными ладонями. Вся кожа покрылась крупными мурашками, и я дрожала, боясь пошевелиться или что-либо сказать. У нас вроде был договор, но он сейчас казался на грани безумия, смотря так… пугающе.