Плен одиночества

Бросившись к ней, Игорь поймал её за запястье и рванул на себя. Рина снова было попыталась заехать ему между ног, но в этот раз он оказался проворней. Ухватил её под коленкой и дернул. Рината выматерилась и, стараясь вывернуться, схватила его за полы мокрого пиджака, одновременно делая всё, чтобы подставить ему подножку. Они рухнули на пол. Чтобы не придавить Рину, Игорь упёрся локтями в мягкий ворс ковра. Она, приоткрыв рот, нервно выдыхала, ноздри её раздувались, волосы лезли на лоб, а глаза были широко распахнуты. Зрачки расширились настолько, что практически скрыли радужку. Осталась лишь тонкая синяя окантовка по краям, и взгляд её от этого казался поистине безумным.

— Ненавижу тебя! — лицо её вновь исказилось. Она в истерике забилась под ним. — Слезь с меня, скотина! Ненавижу тебя! Ненавижу! Ты ничего не знаешь! Не знаешь! Ненавижу! — последнее «ненавижу» она выкрикнула с такой силой, будто хотела, чтобы эти слова отпечатались в его сердце.

— А кого же ты любишь?! — выдохнул ей в губы. Поймал за запястья и, задрав её руки над головой, прижал к ковру. — Хоть кого-то же ты любишь?!

— Люблю. Только к тем, кого я люблю, ты не относишься! — засмеялась она.

— Сука! — Игорь совсем потерял контроль. Он перехватил её руки одной ладонью и, продолжая крепко сжимать, задрал подол платья, оголяя ягодицы. Жестко провел по внутренней стороне бедра, к животу, потом снова вниз. — А трахалась с таким удовольствием ты со мной тогда зачем?

Рината молчала. В глазах её вспыхнуло что-то звериное, совершенно дикое. Игорь чуть отстранился. Они смотрели друг на друга и понимали. Оба. Дежавю. Вырванный с клочьями кусок из прошлого. Последняя глава их так и не сложившегося «вместе».

Рината всхлипнула. По вискам покатились две крупные слезинки. Только сейчас, чуть придя в себя, Игорь снова осознал, как её колотит. Она тяжело дышала, продолжая лежать под ним с задранным подолом. Но уже не сопротивлялась. Взгляд её переместился с его глаз чуть выше, к брови. Шрам. Шрам, оставленный золотой олимпийской медалью, вечное её ему напоминание о том, что он — ничтожество.

Это безумие. Игорь разжал пальцы, освобождая её руки, и хотел перекатиться на пол, но она не дала. Обхватила его бедра ногами и обвила шею, сомкнув ледяные пальцы. Тут же притянула к себе. Впилась в его губы своими, судорожно выдохнула ему в рот:

— Ненавижу.

А Игорь уже ничего не слышал. Яростно обхватив голову Ринаты, он, приподнимая над ковром, целовал, кусал её губы, жарко облизывал, повернутый на ней. Когда рука его снова опустилась к низу её живота, и он, бесцеремонно сдвинув мокрые трусики, коснулся интимного местечка, Рината выгнулась и застонала. Затем сама потянулась к пряжке его ремня, ловко расстегнула и принялась за пуговки. Пальцы не слушались, но стоило Игорю попытаться помочь ей, она грубо откинула его руки.

Когда мокрые брюки были кое-как сняты, Игорь избавил Ринату от платья. Рванул лифчик, оголяя маленькие груди с торчащими не то от холода, не то от возбуждения сосками. Прижал к себе, снова поцеловал и без прелюдий вошел.

Рината вскрикнула и провела ноготками по его плечам, всё еще скрытым тканью мокрой рубашки. Раздвинула ноги шире, впуская его в себя, принимая всего его в себя. Выгнулась ему навстречу и шумно выдохнула прямо в губы. Быстрые, почти грубые толчки. Ни прелюдий, ни ненужных сейчас никому из них ласк. Только чувствовать друг друга — вот единственное настоящее, на которое они способны. Пуговички его рубашки покатились по полу, влажная, липнущая к коже ткань комком полетела в сторону. Губы сминали губы до тех пор, пока на языках не остался вкус одной на двоих крови. Единый ритм, шум жаркого дыхания, соприкосновения тел. Бёдра к бёдрам. Быстро и сильно, выплёскивая то, что накопилось за этот вечер. Желание, обиду, негодование и злость. Ногтями по его позвоночнику, пальцами в её плечи, в бёдра. Глаза в глаза. Серые в синие с серебристыми искорками. Больно и сложно. Чувствуя, что он совсем близко от финиша, Рина опустила веки и ещё сильнее обвила его бёдра ногами, скрестила тонкие лодыжки. Он брал её. Потому что она была его. Сейчас ли, в эту минуту или всегда? Он не знал, и от того в крови его вместе с любовью и возбуждением бежала ярость. На неё, на себя, на суку жизнь, что сплела их судьбы. Рина застонала, запустила пальцы в его влажные волосы, взъерошила и притянула к себе, чтобы снова почувствовать губы. Прикусила и ощутила ответный укус. Его язык скользнул в её рот, и она поддалась, тут же откликнулась. По телу её пробежала первая сладкая волна. Он гортанно застонал прямо ей в рот, и она отозвалась точно таким же стоном. Дрожь… Укус… и одно на двоих удовольствие. Настоящее, живое, яркое. Такое, как ни с кем и никогда. Только их, только для них. Только с ним. Только с ней. А в замутнённых желанием глазах всё тот же вопрос: что дальше?

— Дрянь.

— Скотина.

Они лежали на ковре, соприкасаясь лишь голыми плечами. Рубашка Игоря, разодранная, свисала с кровати. Её собственное платье, тоже пришедшее в негодность, валялось у двери в ванную.