Плен одиночества

Сидя в машине напротив новенькой новостройки, Рината смотрела в лобовое стекло и понимала, что да. Не променяла бы она ни за что в жизни те чувства, что подарил ей Игорь, то прощение, что подарила ей мама, понимание защищённости, что дал ей отец и, самое главное, ту любовь, которую она сама дарила Николь. Да и эту маленькую горошину внутри себя она тоже уже любила. И всем сердцем желала, чтобы этот малыш рос в полноценной семье, где мама, папа, старшая сестра, собака, кошка… И большой загородный дом с палисадником. И обязательно чтобы на заднем дворе стояла беседка с мангалом. Она хотела большую семью и счастье. Счастья она очень сильно хотела. Хотя бы маленький клочок того, что себе фантазировала. Но есть ли у них шанс? Есть ли вероятность, что они с Игорем найдут дорогу друг к другу? Если ему рассказать про Николь… как он отреагирует? Так же, как вчера? Какую грань они перейдут в следующий раз? Они чуть не разрушили и без того стоящий недостроенным домик Ники. Едва не развалили то малое, что удалось собрать…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А потом она нашла какой-то бар, заказала чашку кофе. Следом ещё одну. И ещё… Посетители, да и сотрудники косо посматривали на странную девушку в красном платье, цедящую американо, а Рине было плевать, что о ней подумают. Лишь бы не трогали. Не хотелось ничего.

Под вечер набрала Нику и попросила приехать. Если он и удивился, то вида не подал и уже через… тридцать шесть минут входил в узкую входную дверь бара. Он сел напротив и улыбнулся. И ей вдруг стало так обидно. Слезы потекли горячими крупными каплями, а она всё смотрела и смотрела на человека, которого ведь тоже растоптала, чувства которого разнесла в пух и прах, мужчину, чью душу распилила. И знала. Знала, что если вернуть прошлое, она, черт возьми, поступит точно так же! Снова! Потому что она эгоистка! Потому что она не может без Крылова, черт его дери! Когда Ник обнял её, слезы её перешли в рыдания. Она горько плакала, прижимаясь к нему, вымывая из себя боль, змеиным ядом отравившую её сердце.

Они с Ником практически и не разговаривали. Он заказал ей бокал красного вина, а она даже не подумала возразить… Она же дрянь самая последняя, ни о ком не думает кроме себя… Выпила один, за ним второй. Легче не стало. Ник пытался накормить её. Им принесли какую-то закуску, но она, вместо того, чтобы съесть предложенный Николасом ломтик печёной картошки, снова прижалась к его груди. Почувствовала его руки, сильные, крепкие объятия… Он всегда так её обнимал. В хорошие и в плохие дни. В хорошие даже крепче. А она плакала и плакала, несла какие-то глупости про несбывшиеся мечты, про любовь и ненависть, прямо сказала Нику, своему бывшему мужчине, что все эти годы любила другого… Этого Крылова… Ему, наверное, было больно, а она… она эгоистка. Да… ей можно причинять боль всем, кто возле. Она не помнила, что он ей ответил… что-то сказал ведь… Начала петь песню… Улегшись на столик, пела песню, которая стала реквиемом их с Игорем истории. Последнее выступление, последние взгляды, последнее соприкосновение. То практически мимолетное касание кончиками пальцев, перед тем, как навсегда разомкнуть руки. Её эмоционально выворачивало, и она уже не понимала, что говорит и что делает… Ну а после… после она не увидела, она почувствовала родной запах. И впорхнула в него, как птичка в клетку. Обратно. Обратно. Не нужна ей свобода. Ей он нужен. Но только не так. И она уже не одна. Ей нужно думать о Николь и о малыше, что растет в ней. Она обязана думать.

Пока Рина, погруженная в невесёлые мысли, стояла у окна, кофе успел остыть. Она взяла чашку, залпом выпила без молока и сахара. А после написала Алисе короткое смс: «приеду через полчаса». Та не ответила, и Рината приняла её молчание за согласие. Ей было необходимо поговорить с Алисой и рассказать о ребенке. Чем дольше она тянет, тем хуже… Терять единственную близкую подругу, человека, который несмотря ни на что её любит, она не желала.

— Я должна тебе кое-что сказать, — едва Алиса открыла дверь, сходу заявила Рина, шагая в квартиру.

— Ты разводишься с Крыловым? — без тени насмешки спросила Алиса.

Рината повернулась к подруге и поняла, что спрашивает она на полном серьезе. Вздохнула, повесила сумочку на крючок, сняла туфли и только после этого произнесла как-то обреченно:

— И об этом тоже.

— Ну проходи, — жестко выговорила Мартье, захлопнула дверь и направилась к кухне.

Выбежавшая из спальни Морковка принялась ласкаться об ногу Рины.

— Ну привет, — улыбнувшись, Рината почесала кошку за ушком, затем подхватила на руки и пошла за Алисой. На кухне уселась на диванчик перед окном, посадила Морковку рядом и, накрыв ладонями коленки, посмотрела на Алису. Та стояла, оперевшись спиной о противоположную стену и, хмурясь, рассматривала её.