Плен. Жизнь и смерть в немецких лагерях

Очень любит спорить, а войдя в азарт, может разболтать секреты. Однако это случается весьма редко. Может быть коварным, любит задавать заковыристые вопросы. Философию не любит. Его типично советское образование является поверхностным. К религиозным вопросам относится иронически и сам совершенно неверующ. К поставленной цели идет неумолимо, в средствах при этом не стесняется. По тактическим соображениям может отказаться на некоторое время от проведения своих идей. К евреям относится не враждебно, ценит их как людей умных и пронырливых. Большой русский националист и шовинист. Принципиально настроен против разделения Великой России.

Его изречение: “Хоть по шею в грязи, но зато хозяин”.

Против коммунизма не по убеждению, а из личного безысходного положения и потому что потерял личные позиции. Придерживается мнения, что русский народ очень благодарен большевизму за многое хорошее. Советское воспитание оказало на него влияние. Будучи в Советском Союзе сравнительно неизвестен, получил отказ других советских пленных генералов сотрудничать с ним. Как командир хорош на средних постах (комдив), а на более высоких постах считается сравнительно слабым. Хороший тактик, средний стратег. Так как в его распоряжении мало хороших офицеров, то большинство должностей занимается случайными людьми. Поэтому он сравнительно равнодушен к своим сотрудникам. Но уже начинает верить в свою новую миссию. К измене — соглашательству с Советами, — по всей вероятности, уже не способен.

Ценит, по-видимому, только генерал-майора Трухина как умного человека. Вероятно, заметил отсутствие пользовавшегося дурной славой капитана Зыкова (бывший ответственный редактор изданий “Заря” и “Доброволец”) после того, как тот исчез. Раньше он говорил: “Хотя Зыков и еврей, но пока он нам нужен, пусть работает”.

К генерал-майору Благовещенскому питает антипатию и как интеллигента немного презирает. Офицеров своей среды, которые имеют личные отношения с немцами, не любит и с ними не дружит…»

До конца войны оставалось полгода. Поэтому создание комитета, или точнее, его провозглашение, не что иное, как предсмертные конвульсии фашистского режима.

Целых два с лишним года Власова использовала немецкая военная пропаганда, и все это время его всего лишь рассматривали на роль «российского вождя» в интересах Германии.

Судя по документам, были и другие кандидатуры. Например, Шаповалов и Жиленков.

На судебном заседании Военной коллегии Верховного суда СССР Власов показал:

«До 1944 г. немцы делали все сами, а нас использовали лишь как выгодную для них вывеску. Даже в 1943 г. немцы не разрешали нам писать русских слов в этих листовках. Наше участие, вернее, наша инициатива во всех этих делах даже в 1945 г. едва ли превышала 5 процентов».

Когда Власова на том же заседании спросили: «Имели ли вы попытку попасть на прием к Гитлеру?», он ответил:

«Да, я пытался, чтобы Гитлер принял меня, но через Штрикфельдта я узнал, что Гитлер не желает видеть меня потому, что он поручил принять меня Гиммлеру. Гиммлер действительно меня принял, и в разговоре я узнал, что Розенберг не обеспечил им русского вопроса, и что теперь Гиммлер все русские дела взял на себя и будет лично руководить мной и моими организациями.

По предложению Гиммлера предстояло создать КОНР и разработать текст Манифеста. В составлении участвовали Жиленков и работники его отдела. Редактировал манифест лично я сам при участии Жиленкова, Закутного, Малышкина. Написанный нами проект манифеста был передан на утверждение Гиммлеру Последний внес в него свои поправки. После этого манифест был переведен на немецкий язык, и Гиммлер снова проверял его. Постоянным уполномоченным от Гиммлера лично при мне был некто Трегер. Положение о комитете было разработано, но утверждения не получило, и вообще оно в жизнь не проводилось».

Таким образом, создание так называемого «Комитета освобождения народов России» было обыкновенной филькиной грамотой или фактом, к которому относиться серьезно не следует.

Во-первых, Комитет (КОНР) возник по предложению рейхсфюрера СС Гиммлера. Текст манифеста он же своей рукой дважды правил и утверждал.

Во-вторых, в манифесте было указано, что некоторые члены КОНРа не поставили своей подписи на этом документе в связи с тем, что они находятся в СССР. В действительности такую запись придумал не кто иной, как Жиленков, для того чтобы создать видимость, что представители комитета действуют также и на территории СССР.

В-третьих, роль комитета и его манифеста можно рассматривать не иначе как очередную пропагандистскую акцию фашистской Германии с целью привлечения под знамена Власова больше военнопленных и «добровольцев».

Речь шла о спасении Третьего рейха, при этом ни о каком освобождении народов России от большевизма, ни о каком заключении мира с Германией и создании Российского государства без большевиков под патронажем ведомства Гиммлера говорить не приходится.