Плененная

Грызун дёргается изо всех сил, пытаясь вырваться. Бесполезно. Последние судороги и маленькая тушка в моих руках обмякает безвольно. Остаётся лишь краем острого камня кое-как разодрать шкурку грызуна и впиться зубами в тепловатое мясо. Достойное пиршество для королевы, низведённой до уровня животного. На несколько мгновений голод отступает, но подкатывает к горлу тошнота от противного привкуса. Я едва удерживаю в животе проглоченное и даю себе обещание, что когда-нибудь накормлю Инсара до отвала крысиным мясом и наступлю ногой на его глотку, лишив возможности исторгнуть мерзость.

Сон наваливается сверху и делает тело безвольным. Но он прерывается от шума, производимого – как я теперь знаю – жителями подземного Амджада. Ризван сказал, что в Амджаде не любят чужаков. А в нижнем Амджаде их ненавидят ещё больше. Мне удалось оторваться от преследования тогда и каким-то чудом забиться в эту дыру, оставаясь незамеченной некоторое время. Но "крысёныши" знают свои норы гораздо лучше меня. И сейчас они хотят лишь одного – изгнать чужака из своих лазов.

Оставаться на месте небезопасно и приходится едва ли не ползком выбираться из небольшой пещеры.

Холод и темнота. Я ориентируюсь лишь на звуки и те бледные, искажённые картины пространства, что увидела в мыслях грызуна. Звуки преследования становятся всё ближе – «крысёныши» обнаружили чужака и торопятся поскорее разделаться с ним. Остаётся только плутать в лабиринте узких лазов пещер и разрушенных улочек, засыпанных землёй. Кажется, удаётся оторваться. Но следом нога уходит в пустоту: почва под ногами осыпается вниз.

Когда смотришь на мир глазами крысы, никогда не следует забывать о разнице в весе грызуна и человека, пусть даже сильно отощавшего за несколько дней. Для крысы эти обманчивые настилы были такой же прочной поверхностью, как утрамбованная земля. Для меня они стали ловушкой. Сознание на мгновение уплывает прочь. И возвращается стремительно врываясь внутрь ноющей головы, когда чужие пальцы, сухие и тонкие, касаются шеи. Тусклый свет масляной плошки, поставленной кем-то сбоку, выхватывает из темноты оскал рта с острыми клыками, находящийся совсем близко от моего лица. Изо рта вырывается лёгкий вскрик. И тут же чужая ладонь зажимает мне рот.

– Тише, Алтана. У «крысёнышей» хороший слух.

Глава 58. Артемия

– Касым?

Волчонок отползает назад, прижимая палец к губам. Я стискиваю тощего мальчишку в объятиях, не веря, что он жив. Чомпот хлопает меня по спине и отодвигается, чувствуя себя неловко.

– Отсюда нужно уносить ноги.

Огонёк от масляной плошки – тусклый, но мне он режет глаза, приходится щуриться. Теперь Касым выглядит настоящим волчонком: грязный, взъерошенный, с диким блеском в глазах и острыми клыками, от вида которых невольно содрогаешься.

– Что с твоими зубами, Касым?

– Ничего, – шепчет мне он, – одолжил на время. Мёртвому старику вставная челюсть ни к чему, а мне она пригодилась.

– Неплохая замена слову воровство.

– Привыкай, Алтана. Здесь по-другому никак.

– Как ты нашёл меня?

– Слухи здесь разносятся быстрее, чем на поверхности. А все новоприбывшие – на особом счету. В особенности те, кто не явился к Агзаму.

Касым воровато оглядывается и прислушивается, гася фитиль пальцами.

– Надо уходить, – шепчет он и безошибочно находит мою руку в темноте.

– Куда?

– Я же сказал, к Агзаму. Сейчас он правит «крысёнышами».

Я выдёргиваю свои пальцы из рук мальчишки.

– Я сама по себе, Касым. И не собираюсь прислуживать какому-то крысиному царьку.

– Тише ты! Мне просто повезло, что я обнаружил тебя первым. Почему ты не хочешь заручиться покровительством?.. Ты не сможешь прятаться вечно. Рано или поздно тебя найдут. И тогда тебе не поздоровится.

Я отрицательно качаю головой.

– Если ты хорошо ориентируешься в норах, Касым, лучше покажи мне самый дальний угол.

– И что ты будешь делать?

– Ещё не решила. Надо обдумать всё как следует.

Мальчишка колеблется несколько мгновений.

– Хорошо. Я покажу тебе одно укромное место. Но если что, я тебя не видел. Мне не нужны неприятности. Ты хочешь сдохнуть, по всей видимости. А я – нет.

Мне приходится доверить свою жизнь маленькому миркхийцу, ведущему меня в абсолютной темноте.

– Как ты здесь ориентируешься?

– Я считаю, – шёпотом отвечает Касым, – останавливаюсь и начинаю сначала, если приходится сменить направление. Налево.

Мы петляем в узких лазах довольно долго, пока вдруг волчонок не останавливается.

– Сюда нужно протискиваться боком, но ты сейчас тощая, как я. Справишься.

Вдалеке раздаются шорохи и доносится приглушённый звук чужих голосов.

– Скорее! – толкает меня Касым и мне приходится рвануть в узкий промежуток изо всех сил, обдирая кожу на плечах и на животе. Волчонок забирается следом в небольшую пещерку. Мы сидим бок о бок, дожидаясь, пока всё стихнет.

– Здесь всюду так?..

– Норы? Нет… Это только здесь. Там дальше – улицы старого города, здания. Почти как наверху. Только без солнца. И кое-где засыпает временами. В особенности в змеином логове.

– Где? – переспрашиваю я.