Плененная королева

Он не стал говорить о том, что реакция Алиеноры может быть еще более бурной, если та узнает о тайной связи Генриха с Ависой де Стаффорд, одной из ее дам. Как-то вечером в состоянии подпития Генрих похвастался Бекету этой победой, хотя сейчас, возможно, и не помнил о том. Томаса пробрала дрожь при мысли, что Генрих и Ависа были вместе. Такая же дрожь пробирала его каждый раз на протяжении последних месяцев, когда король небрежно сообщал ему о других своих интрижках. Все это были случайные связи, и ни одна из них не тревожила совесть Генриха. Но Бекет, в отличие от королевы, прекрасно знал: репутация короля уже такова, что бароны предпочитают прятать от него своих женщин.

– Королева – светская женщина, – заявил Генрих. – Ее не так-то легко вывести из себя.

Томасу было известно и это, он не забыл, чту ему доводилось слышать в доме архиепископа Теобальда от Иоанна Солсберийского, работавшего на папскую курию, когда Алиенора пыталась добиться развода с Людовиком. Иоанн по секрету сообщил ему несколько любопытных и даже скандальных фактов, которыми он ни с кем не мог поделиться. А еще уже много лет циркулировали другие живописные слухи. Бекет слышал их постоянно от многих людей. Если бы кому-то понадобилось свидетельство того, что женщины – существа слабые, знаний Томаса об Алиеноре было бы достаточно.

– Ты считаешь, что с моей стороны глупо признавать собственного сына? – спросил Генрих, глядя на друга глазами цвета стали.

– Я бы посоветовал вам действовать осмотрительно, – откровенно ответил Томас. – Но это вопрос приватный. Только вы и должны решать его.

– Я намерен продвинуть мальчика. Джеффри может со временем оказаться полезным для меня. Я помню моего бастарда-дядюшку Роберта Глостера. Он оказал неоценимую помощь моей матери в борьбе со Стефаном.

Бекет посмотрел на мальчика. Тот внимательно слушал их разговор. У него были умные глаза. Генрих прав: о нем определенно следовало позаботиться.

– Позвольте мне предложить для Джеффри церковную карьеру, – отважился сказать Бекет. – Впрочем, факт его незаконного рождения может стать препятствием на пути к высоким церковным должностям.

– Папу Римского легко купить, – ответил Генрих. – Я могу сделать моего маленького Джеффри архиепископом Кентерберийским! Или даже канцлером, когда ты впадешь в старческое слабоумие! – Он подмигнул и рассмеялся. – Мои бароны этого, конечно, не одобрят!

– Тогда им придется сделать то же, что и королеве: смириться, – в том же шутливом духе ответил Бекет.

Король благожелательно улыбнулся. Томас, как всегда, знал меру в шутках.

– Мне кажется, королева не любит меня, – проговорил Томас.

– Чепуха! – ответил Генрих. – Ты мой преданный друг. Как же она может тебя не любить?

– Боюсь, королеве не нравится мое влияние. Ей, несомненно, хотелось бы быть первой из ваших советников.

– Возможно, – ответил Генрих. – Но она женщина, со всеми женскими недостатками, хотя и способнее большинства. Алиеноре нечего завидовать. Я ведь сплю с ней, верно? – Бекет поморщился, но Генрих не заметил этого. – И я наделил ее широкими полномочиями. Я доверяю ей править в мое отсутствие, но даже когда я здесь, королева может издавать судебные предписания и отправлять правосудие, если хочет. Кроме того, она может улаживать споры. Так с чего ей тебя не любить?

– Что ж, возможно, мне померещилась ее неприязнь, – согласился Томас, оставляя свои сомнения при себе. Бекет подозревал, что Алиенора уже видит в нем соперника. Одному Господу было ведомо, но именно так и он смотрел на нее.

– Королева знает, что ты для меня незаменим, – продолжал Генрих. – Где еще я найду человека столь усидчивого и предприимчивого, столь опытного и способного? Кто еще так предан мне? Томас, я говорю тебе: ты моя правая рука. Я доверяю тебе. Вместе мы сделаем это королевство великим!

– Милорд льстит мне, – отозвался Томас с задумчивой, мягкой и такой привлекательной улыбкой. – Я счастлив, что могу служить вам моими скромными талантами.

– Ты говоришь, как придворный! – с иронией сказал Генрих. – Принимай похвалу, если ты ее достоин. Ты заслужил ее своими талантами.

Некоторое время они ехали бок о бок мимо нарезанных участков земли, на которых работали крестьяне, мимо животных, пасущихся на лугах. Генрих указывал любопытному Джеффри на бабочек, коров и свиней и отвечал на его настойчивые, здравые вопросы.

– Этот ребенок умен! – довольно констатировал он. – Он хочет знать все. Юный Вильгельм весь из себя такой надутый. Из него выйдет великий воин. А у Джеффри прекрасная голова.

– Я бы на вашем месте не говорил об этом в присутствии королевы! – остерег его Томас.

Генрих рассмеялся, потом плотнее завернулся в свой короткий плащ. Июнь стоял необычно холодный. На мгновение король с тоской вспомнил о теплых Анжу и Аквитании.